Необыкновенные истории о самом лучшем папе на свете

В наш город приехал цирк. Там были жонглёры, акробаты, канатоходцы, велосипедоездцы, дуракаваляльцы и прочее веселье, но гвоздём программы (мы с Катей так и сяк раскрывали программку, ища и не находя в ней этот самый гвоздь; в итоге папа нам его просто нарисовал на полях) был объявлен «смертельный номер»:укрощение льва силами самих зрителей. Продемонстрировав со своим дрессированным львом несколько трюков, укротитель объявил:

- А теперь прошу выйти на арену кого-нибудь из публики. Смелее, граждане! Кто решится бросить вызов самому царю зверей и подчинит его своей воле?!

Зал замер в ожидании - в полной тишине было слышно, как барахтаются в желудке льва данные ему в награду куски мяса и как капает водичка с балкона в партер - видимо, какой-то маленький мальчик описался со страху.

Как мне потом Гришка объяснил, у дрессировщика в зале наверняка сидел помощник, который и должен был сыграть роль «простого» зрителя. Но тогда я, конечно, поверил, что артист говорит серьёзно, и успел даже подумать: «Вот бы папа вышел!» Разумеется, тут-то папа мой встаёт и в зловещей тишине спокойно объявляет:

-А что? Давайте я попробую.

Укротитель аж остолбенел - он на такое не рассчитывал, но что ему оставалось делать: не признаваться же, что приглашение было понарошку?! А папе льва укротить - что кроту лапу с утра пожать, к кротовине наклонившись. Когда звериные языки знаешь, запросто договоришься. Папа вежливо попросил льва сначала через кольца попрыгать, потом покатать его на спине, потом на задние лапы встать и вальс с ним станцевать, аккомпанируя себе музыкальным рычанием. Со слухом, надо сказать, у льва было плохо - даже я, уж на что музыкой не занимаюсь, услышал, что он фальшивит. Ну и конечно, в финале по папиной просьбе лёва открыл пасть, чтобы папа засунул туда голову.

Аплодисменты гремели так, что я чуть не оглох. А бедного укротителя с арены без чувств уволокли - он-то не знал, что папа по-львиному разговаривает, и перепугался до обморока. Его потом моя бабушка в буфете минералкой отпаивала. После этого случая директор цирка предложил папе старшим укротителем поработать, по крайней мере, пока цирк в нашем городе гастролирует.

-А что? Хорошо, - решил папа, - заодно в звериных языках попрактикуюсь, чтобы не забыть.

И лев был рад.

-Впервые, - говорил он папе, - когда тот после выступления заходил к нему в клетку поболтать, - впервые встречаю такого интеллигентного укротителя. Другие-то всё больше кнутом да куском мяса работают, а Вы словом добрым. А доброе слово - оно, известно, и льву приятно.

И не только льву - и медведю, и слону, и даже крокодилу. Устроившись укротителем, папа стал часами лежать в ванне: пускал пузыри и вибрировал всем телом, мама всё ругалась, что вода на пол выплёскивается. Это он крокодилий язык учил - они именно так разговаривают. Летом, когда стало тепло, папа с крокодилом шли на городской пруд - рептилия просилась поплавать. Для спокойствия окружающих папа завязывал хищную пасть верёвочкой с изящным бантиком, но вообще крокодил слушался его беспрекословно.

Вот только добился такого идеального послушания папа отнюдь не только добрым словом - таких и слов-то в крокодильем языке немного, а в основном угрозами. Что уж там папа ему посулил, он переводить отказался, сказал только, что «пасть порву, моргалы выколю» - это просто образец крокодильей вежливости по сравнению с папиным обещанием. Крокодил, конечно, обиделся, но команды выполнял исправно.

Так бы и осталась за папой слава лучшего дрессировщика всех времён и народов, если бы в цирк не привезли нового крокодила. Подвела папу, как он потом признавал, самоуверенность: он настолько привык, что все животные его слушаются, что вышел на арену, не подготовившись. Отдаёт он крокодилу команду - а тот не слушается, только зубы скалит. Папа прыг в ванну - вибрировать да пузыри пускать - может, так

поймёт? - а гадина всё равно не слушается и приближается угрожающе. Оказалось, это не крокодил, а аллигатор, и язык у них другой! Похожий, но непонятный. Ну, как русский и польский, к примеру.

Что делать?! Чудище-то уже совсем близко. Хорошо, на арене канат висел - от гимнастов остался. Папа по нему как белка взвился до самого верха, аллигатору только каблук достался. По счастью, сапожник плохо каблук приделал - своей ошибкой папину исправил. Аллигатор каблук повертел в зубах, выплюнул, как заправский хулиган, в пятый ряд партера, ухватил канат пастью поудобнее и давай его раскачивать: поначалу медленно, а потом всё быстрее и быстрее. Папа с каната своего крокодила зовёт на помощь, а тот ему вдруг отвечает человеческим голосом:

- Ты мне гадости говорить будешь, а я тебя спасай?