Необыкновенные приключения юных кубанцев

- А вон она виднеется, - показал Андрей на юг. - Видите купол церкви? Там не церква, а настоящий дворец. Километров десять отсюда.

- Понятно. Тут вот сказано, чтобы я эту записку уничтожил на ваших глазах. Спички нынче дефицит, но давай, Андрюша, одну испортим. Ты, похоже, не куришь? В тайнике курева не нашлось.

- Мне что, делать больше нечего, как мозги дурманом затуманивать? И ребята наши никто такой дурью не мается. - Он зажег спичку, записка вспыхнула. - А вы курите?

- Курил... Но - брошу "такой дурью маяться". А теперь - он достал из кармана часы, - прими, Андрей, вот это в подарок и на память. Не отказывайся, ты их заслужил. Ну и что, если золотые. Бери, Андрюша, не обижай! А это, - снял кольцо с пальца, тоже золотое, - тебе, сестричка. Да, дочка, оно обручальное. Только все мои погибли - и жена, и двое ребятишек... Пусть останется тебе в знак моего глубокого уважения и благодарности.

Ребята ни в какую не соглашались принимать столь дорогие подарки, пока летчик не привел еще один веский довод:

- Мне предстоит погулять по вражьим тылам, и с такими блестящими игрушками это небезопасно.

- Но часы-то, - упирался Андрей, - вам же без них никак нельзя!

- Давай считать дело решенным, - твердо настоял на своем даритель. - И будем, пожалуй, прощаться. Я доеду с вами до берега, покажете, где тут у вас пристань. Лодка останется в моем распоряжении, постараюсь управиться с нею одной рукой. Если дня через три-четыре найдете ее у берега, значит, я свои дела устроил и сюда уже не вернусь. Ну, а если ее не будет...

- Я доберусь до вас вплавь, не беспокойтесь, - заверил Андрей.

- Значит, договорились.

И вот лодка ткнулась в берег. Прощаясь с ребятами за руку, Александр Сергеевич сказал:

- Славные вы ребятки! И друг дружки стоите. Желаю вам долгой дружбы. Хотелось бы встретиться с вами еще. После войны, если останусь жив, обязательно вас разыщу!

Возвращались налегке. Уже отдалясь, Марта вспомнила про букетик, пристроенный в воду накануне, чтоб не завял; но возвращаться не стали. Набирать новый она тоже сочла неуместным, понимая, что ее напарнику не до цветов. Он снова стал угрюм и неразговорчив. Недоумевала: почему не поделился с нею горем и отмалчивается теперь? Но из тактичности вопросов не задавала: сочтет нужным - скажет сам. Лишь на подходе к кладбищу Андрей нарушил молчанку, спросив:

- Тебе, Марта, сколько лет - уже есть тринадцать?

- Ты что, мне уже четырнадцать! Правда, исполнится в сентябре.

- А какого числа?

- Четырнадцатого.

- Интересное совпадение! Хорошо, что не тринадцать и не тринадцатого числа: говорят, несчастливое. А мне в октябре уже пятнадцать стукнет. И тоже пятнадцатого.

- Надо ж так случиться! - удивилась и она. - А ведь такое совпадение бывает только раз в жизни.

- Эт точно... - согласился он, думая, однако, о чем-то своем. Помолчав, подал голос снова: - Это самое... Извини, конешно, за такой вопрос... Ты слыхала такое слово - "снасильничать?"

Она посмотрела на него с удивлением.

- Допу-устим.

- И знаешь, что оно обозначает?

- Конечно. С десяти лет.

- Вот и хорошо, - сказал он с облегчением. - Хуть не нужно объяснять...

- А зачем тебе вдруг понадобилось?

- Понимаешь... Мы о ней говорили, о Варе.

- Ну и что с того? - все еще не могла взять в толк она. - Постой, постой... неужели ее...

- Вот именно... А когда теть Шура, ее мама, хотела оборонить, фашист ее и убил.

- Какой ужас... Вот уж, действительно, изверги! - известие потрясло и ее до глубины души. - Варя-то хоть жива осталась?

- Точно не знаю... - судорожно вздохнул он. - Я вернулся с полдороги. А сообщил мне Борис. Он случайно был свидетелем этого кошмара. - Помолчав, добавил: - Я не хотел говорить тебе об этом. И сама бы после узнала от других. Ежели б не одна просьба. У вас на чердаке пишущая машинка, и ты, наверно, умеешь печатать?

- Плохо: одним пальцем. А что?

- Напечатать бы несколько штук этих, как их, прокламаций... Можно, конешно, и от руки написать, но ежли на машинке, то тогда им будет больше веры. И знаешь, на чем бы напечатать? На фрицевских листовках, которые они сбросили с самолета, - может, видела?

- Видела, как кружились в воздухе, но не читала: их все тут же собрали.

- А мы опосля нашли штук пятьдесят. В них фрицы себя освободителями величают. Вот и напечатать бы с обратной стороны: теперь вы видите, товарищи, какие они "освободители"! Насильники и убийцы - вот они кто. Их, подлых выродков, изничтожать надо, а не помогать им. И Красная Армия скоро даст им всем по зубам! Люди знаешь, как бы обрадовались и приободрились. Что на это скажешь?

- Полностью с тобой согласна! Я спрошусь у мамы, может, она согласится помочь. Но обещать с уверенностью не могу.

- Я, на всякий случай, штук шесть листовок принесу вечером. Ну, а ежли не согласится, мы напишем от руки. Печатными буквами, чтоб по почерку не нашли.

На этом разговор о прокламациях закончился. Но Андрея удивила, если не сказать заинтриговала, осведомленность спутницы в столь стыдном деле, как "снасильничанье", и он решил внести ясность.