Необыкновенные приключения юных кубанцев

Тогда Андрей взялся шефствовать над крестной: у нее четверо пацанов и все мал мала меньше. Навестив ее, он предупредил, чтобы со всеми своими домашними хлопотами обращалась к нему за помощью, какая только понадобится. Та поблагодарила: помощник ей ох как нужен. Обещала воспользоваться предложением, но время шло, а она так ни с чем пока и не обратилась. За хлопотами - ребята что ни день, то кому-нибудь да помогали управляться по хозяйству - он больше недели ее не навещал, пока не хватился: "Может, крестной просто некогда, ведь цельными днями ишачит!" И, дождавшись с работы мать, вечером отправился навестить ее и "поспрошатъ", не надо ли чего.

Застал с малышом на руках: кормила грудью полуторагодовалого Васятку. Только что, видимо, вернулась со степу, выглядела усталой и разбитой. Работа под палящим солнцем сделала ее неузнаваемой - так осунулась, почернела, постарела.

Устало кивнув на приветствие, перевела взгляд на свое изголодавшееся маленькое чадо. Впрочем, не такое уж и маленькое: опорожнив одну грудь, Васятка самостоятельно отыскал вторую и, обхватив ручонками, усердно трудился, косясь на гостя.

- Ай-я-яй, такой большой - и титьку дудолит! - покачал головой, глядя на него, Андрей. Малыш оторвался от сосца, показал язык и снова принялся за работу; верхняя губа его распухла и посинела. - Че это у него с губой?

- Бжолку хотел попробовать на язычок... Так, сынулечка? Прям бида с им! Даве чевой-то съел нехорошее - животиком маялся. Ноне прибегаю, а оно, бедненькое, лежить, плачеть и жар як от печки... Тем сорвиголовам токо бы бегать, за дитем присматривать некогда. Ух они какие, нехорошие! повернулась к младшенькому: - Вот отхожу усех мокрой тряпкой, так будут знать!

Трое сорвиголов тем временем, сидя за столом, уплетали кавун, принесенный матерью с работы. Как ни в чем не бывало, хихикая, постреливали друг в дружку арбузными семечками.

- Ото не будеть усе у рот тащить, - назидательно заметил самый старший, семилетний Никита. - А то как че - так и на язык.

- А я, крестная, к вам по делу, - напомнил Андрей.

- Ой, я и спросить-то забыла!.. Не с мамкой ли чего? А то мы с ей седни в разных местах работали.

- Не, с мамой нормально; я по своему. Вы мне кресная или не кресная?

- Вот те на! Чиво ето ты засумлевался? - удивилась крестная.

- Это вы, видать, во мне засомневались. Мы же с вами договорились: надо чего - только намекните. Хочете, мы вам картошку выкопаем, переберем и в погреб занесем?

- Выкопайте... Но ее ежли с мешок наберется, то и хорошо.

- Как это? - в свою очередь удивился Андрей. - Мы ведь с вами весной вон какой клапоть засадили!

- Ой, сынок! Токо ить и еды, что картошка. С июня, почитай, начала подрывать. Кагала хуть и мала, а кажен день исть просють... И красноармейцы немного помогли: перед тем, как уйтить совсем, зербаржанцы у меня стояли. Голодные, худые, замученные, просють: курсак, мол, балной - кушать нечего. Ну, я и разрешила накопать немного на дорогу. Свои итъ, жалко.

- А мы своим молодой кукурузы наварили. Правда, с колхозного поля, заметил Андрей. - Тогда, может, кукурузу выломать, она почти вся поспела.

- И выломать бы и кочаны на горище поднять, и бадылку срубить на корм коровке. Тожеть не знаю, чем зимой кормить стану...

- Завтра же с ребятами займемся вашей кукурузой!

- Но у миня, сынок, и заплатить-то вам нечем.

- А никакой платы и не надо. Батьки наши кровь проливают - о плате не думают. Это самое, - поспешил он переменить тему разговора, не желая выслушивать обычные в таких случаях "ну, дай вам бог" или что-нибудь вроде этого. - Вы и вправду меня крестили или понарошку кресной доводитесь?

- Ну как же, конешно крестила!

- Прям у попа в церкве? - спросил с пренебрежением; как пионер он не признавал бога, с предубеждением относился к религии и попам.

- Не в церкве, но крестил батюшка настоящий. Та чи матъ тебе не рассказувала? Так неладно получилось, что не приведи господь...

- Не-е... А че такое? Расскажите.

- Може, як-нибуть другим разом? А то я ище с коровкой не управилась

-Я, мам, коловку напоил, - сообщил Никита, подсаживаясь и тоже приготовившись слушать. - Ажно два ведла выпила. Я маленьким веделком наносил.

- Ты у меня молодчина, - погладила его по вихрам мать. - А в обед подоил?

- Ага. Боле полведла начвилкал. Токо мы ево усе и выдули.

- Ну-ну, вы у меня умницы!

Васятка уже "надудолился" и теребил серебряную, полумесяцем, сережку в ухе матери, то и дело поводя язычком по распухшей губе. Поцеловав его в лоб и обе щеки, крестная стала расскзывать: