Необыкновенные приключения капитана Шпарина

План был довольно прост. Компания соискателей денежных средств в особо крупных размерах проникала в игровой зал. Маралов играл и выигрывал. Администрация заведения приходила в бешенство, посетители изумлялись необычайному везению. Шпарин или Ляхов забирали деньги. На соседней улице в угнанном и раскрашенным полицейской символикой автомобиле, дежурили бывшие лейтенанты, переодетые в полицейскую форму. В самый ответственный момент, при получении денег, они останавливали машину у входа, обозначали присутствие и заходили внутрь. При виде полиции у персонала заведения вопросы к удачливым игрокам исчезали. Оставалось донести деньги до другого автомобиля за углом. Лжеполицейские дожидались отъезда соратников и сами растворялись в ночи. Соратники меняли машины, перегружали деньги, переодевались и ехали к следующему заведению.

— Только ты мог придумать такой простой до идиотизма план. И он сработал, — сказал Маралов, когда они покинули «Фортуну», последнее облапошенное игорное заведение.

— Не я. Совсем не я, — Шпарин зевнул. — Детективы и кино, кино и детективы. Сотни планов, на любой вкус… в любой стране… Информация и её компиляция. Быстрота и натиск, как говаривал в своё время один генералиссимус. Три заведения — четыре часа работы. Ну и ваш дар, уважаемый Сергей Николаевич. Едем в «Клуб», лейтенант. Они и опомнится не успеют. Последняя точка на сегодня. Судя по наглому названию там много денег и «любителей» ими сорить. Оставить «Клуб» при нечестно заработанном богатстве совесть перед угнетенным народом не позволяет. Обычная практика экспроприаторов перед большими событиями.

— Куда тебя понесло-о?.. — ужаснулся Маралов.

— Что-то в этом роде… раз мы здесь и как бы понарошку. Почему бы и нет, может мы спим, я теперь в этом уверен, и с нами никогда ничего не случится. Эта мысль, насчет сна, постоянно и очень назойливо витает возле головы. Витает, улетает и возвращается.

— И это говорит взрослый, серьезный человек. Лучше бы я спился на Базе, чем с тобой. И деваться некуда. Повязал, опутал, как и всех, но почему бы и нет, раз понарошку… — Маралов несколько раз медленно закрыл и открыл глаза. — Но нет, Миша, не спим.

— Опять слова мудреные говорите, загадочные, — запоздало и простодушно удивился Ляхов. — А кто угнетенный?

— А все вокруг. Ты, я, Сергей Николаевич, лейтенанты. И многие другие, которые спят и ведать не ведают, кто старается ради них.

— Боюсь «многие другие» этого не поймут, не оценят, — усомнился Маралов. — Я серьезно. Народ молчит и делает, что ему велят, любит народ, чтобы его угнетали.

— Очень туманно, — покрутил головой и рулем Ляхов. — Очень, но обиженных много. Можно даже и где-то тут согласиться с вами. Надо же, угнетённых… А впрочем…

— Миша, может хватит? Деньги некуда складывать, — Маралов похлопал по сумкам. — Раз, два… шесть сумок. В «Колесе» — пятьдесят семь, в «Фортуне» — шестьдесят шесть, в «Сказке» — пятьдесят три. Итого: сто семьдесят шесть тысяч. Не спугнуть бы госпожу удачу. Дурные предчувствия мучают, раздирают на части остатки совести. Душа потихоньку пробирается в пятки.

— Не спугнем. А душе скажи, чтоб притормозила, в пятках её не место. И ты, Лёша, тормозни в переулке, переоденемся и парички поменяем.

Ляхов свернул на плохо освещенную улицу и остановился у мусорных баков. Игроки вылезли из машины.

— Поживей, парни! — сказал Шпарин. — Поживей.

— Мозги бы тебе, Миша, поменять, — снимая костюм, засопел Маралов. — Да, кажется, поздно. Наше счастье, что казино здесь попроще, не такие, как, скажем, ещё недавно в одной большой столице, одного большого государства, не говоря уже о Вегасе или Монте-Карло. Там такие номера не проходят, разве только в кино.

— Где-где, не проходят? — заинтересовался Ляхов.

— Далеко отсюда, — прыгая на картонке на одной ноге и стараясь попасть другой в брючину, буркнул Маралов. — Так далеко, что не хочется уточнять.

Центр Губернаторска. Улица перед «Клубом любителей денег» заставлена автомобилями. В «Трех осинах» и других ресторанчиках играет музыка. У дверей в увеселительные заведения толпится народ. Бродят пьяные. Весело. Праздник. Душный вечер. На улице дымно.

— Будто паровоз проехал, — пожаловался Шпарин на дым. — Надо запретить курение в общественных местах. Сиренью пахнет… Откуда сирень? Август…

— Развратом пахнет, — Маралов разглядывал женщин. — На улице два борделя, я посчитал.

— Плохо, — Шпарин разглядывал машины. — Нашей полиции не подъехать. Что у тебя, Лёша, в карманах?

— Гранаты. Подозрительно гладко протекает операция.

— Сколько?

— Две.

— Мало, — сказал Шпарин. — Надо было взять больше.

— Убийцы, — Маралов вздрогнул и уронил трость с черепом.

— В машине ещё есть, сбегать? Я быстро.

— Не надо, я пошутил. Этих хватит. А вот автомобили… намедни их не было.

— После девяти вечера вечера движение разрешено, — объяснил Ляхов. — Знак в начале улицы стоит.

— Вперед, — Шпарин потрогал пистолет под пиджаком. — Пойдем втроем, кажется будет жарко, а ты, волшебник, брось палку, примелькалась.