Необыкновенные приключения Карика и Вали

«Эх, жалко будет, если сядет раньше времени, — мелькнуло в голове у Карика, — уж хоть бы дотащил до середины пути».

Профессор и ребята поджали ноги, чтобы не стукнуться обо что-нибудь твердое при посадке.

Все ближе и ближе верхушки травяного леса.

И вот сильный толчок — один, другой, третий…

Путешественников выбросило из меховых кабин, и они, кувыркаясь через головы, покатились по какому-то синему, мохнатому, бугристому полю.

Наконец, перекувырнувшись в последний раз, Иван Гермогенович ухватился руками за край огромного круглого камня.

Придерживаясь за край рукой, профессор, кряхтя и охая, встал на ноги и пошел вокруг камня.

Он летел, спускаясь все ниже и ниже, но избавиться от тяжелой ноши не мог.

— Странно, — бормотал он, ощупывая плоский, гладкий камень, — что же это такое — колесо, жернов?.. А вон еще точно такой же круглый камень… третий, четвертый…

Профессор с трудом взобрался на один из камней, осмотрел внимательно его гладкую, черную, блестящую поверхность, и вдруг смелая догадка пришла ему в голову:

— Пуговица… На пуговице стою. А синее поле внизу — это… это…

— Ребята! — закричал он Карику и Вале, которые сидели на бугорке и потирали ушибленные бока и колени, — ребята, мы почти дома. Это — мой пиджак.

Ребята, обрадованные, вскочили на ноги.

— Значит, и ящик с увеличительным порошком должен быть где-нибудь поблизости?

— Ну да. Вон он!

Профессор протянул руку к густым зарослям травяного леса.

— Ур-ра! — закричали ребята и побежали туда, куда показал профессор.

— Ребята, — закричал он Карику и Вале, — это мой пиджак!

Сквозь просветы деревьев они увидели четырехугольное деревянное здание. Рядом с ним, точно толстая фабричная труба, высился маяк Ивана Гермогеновича, красный флаг на верхушке маяка терялся где-то чуть ли не под облаками.

У маяка профессор остановился, повернулся к ребятам и сказал взволнованно:

— Итак, друзья мои, через минуту мы станем снова большими, настоящими людьми. Здесь, на этом холме, кончается наше тяжелое, опасное путешествие. Мы стоим на пороге большого мира. Но прежде, чем покинуть этот малый мир, я хочу сказать вам только несколько слов. Вы многое увидели за эти дни, но, если правду вам сказать, вы заглянули только в один из крошечных уголков малого мира. Вы прочитали только несколько строчек из толстой книги, которая называется «Природа». И эти строчки, я бы сказал, еще далеко не самые интересные. В книге природы, есть страницы, от которых просто невозможно оторваться.

Вы увидели пока лишь крошечный кусочек соседнего с нами мира. Он мал, он незаметен, этот мир. Мы часто не обращаем на него внимания. Мы плохо знаем его. А между тем — это очень важная часть нашего большого мира, мира, в котором живем мы с вами. Его жизнь крепко связана с нашей жизнью.

В этом малом мире есть и друзья наши, есть и враги.

И тех и других нам нужно знать.

Мы еще вернемся когда-нибудь снова сюда. Мы придем с большой экспедицией, вооруженные с ног до головы, и завоюем этот еще мало исследованный мир.

Для такого похода нам не понадобится уменьшительная жидкость.

Мы придем с микроскопами, с большими знаниями, с опытом многих ученых.

Нашим оружием будет терпение.

Но мы об этом поговорим дома, когда вернемся к себе. А сейчас займемся самым неотложным делом.

«Давайте увеличиваться».

Профессор подошел к стене деревянного здания и заглянул в единственное круглое окошко.

— Ну-с, кажется, все на месте. Залезайте, друзья мои, в ящик. Справа в углу вы найдете коробку с увеличительным порошком. Действуйте.

Карик, а за ним Валя полезли в окошко.

Профессор подсадил их и уж собирался было лезть за ними следом, но тут вдруг на стену ящика села бабочка с блестящими крыльями металлического оттенка.

Это была очень маленькая бабочка, всего только вдвое больше профессора.

Иван Гермогенович взглянул на нее, да так и замер.

— Оливковая экофора! — прошептал он, задыхаясь от волнения.

Он прижался к фанерной стенке и весь насторожился, точно охотник, увидевший неподалеку редкостного зверя.

Экофора, не обращая внимания на профессора, ползла мимо него по стене.

Сердце Ивана Гермогеновича забилось, застучало.

— Стой! — крикнул он и, высоко подпрыгнув, схватил экофору за крылья.

Они вместе грохнулись на землю.

Бабочка забилась, замахала свободным крылом и уперлась ногами в грудь профессора. Но Иван Гермогенович не выпускал ее. Он лежал на земле и, напрягая все силы, старался удержать свою драгоценную добычу.

Он позабыл обо всем на свете.

Да и не мудрено.

В руках его билась оливковая экофора — редкая в наших краях бабочка-моль, крошечный представитель чешуекрылых.