Под горячие аплодисменты, свидетельствовавшие о том, что в Москве и впрямь нет народа, и что приблизилось время банкета, Кошмарик покинул трибуну. На банкете Кеша царил по праву, и как виновник торжества, и как тамада, и как главный говорун. Про обиды он старался не вспоминать, больше говорил о планах и прожектах.
О том, как давным-давно он мечтал поставить «Войну и мир». По юношескому замыслу в воздухе должны были летать, «слегка соприкасаясь рукавами», два главных персонажа: Купидон чистой любви и Дубина народной войны. В ближайшем же будущем Кошмарик мечтал воссоздать Париж, Бургундский отель, гасконцев и гордую красавицу, в которую влюблен герцог. При этом режиссер почему-то не сказал, что за пьесу собрался он ставить, ну да банкет уже был в той его части, когда названия не удерживаются в памяти. Да и секрета особого не было. Присутствующие, конечно же, сразу догадались, что речь шла о пьесе «Сирано де Бержерак» Эдмона Ростана – и это вам не хухры-мухры!
Кошмарик не стал тянуть, и на худсовете в репертуар театра протолкнул пьесу Ростана, причем в уже подготовленной осовремененной версии. Героическими усилиями режиссер и столичный драматург Иван Бернштейн вытащили героическую комедию из Парижа начала XVII века в Москву конца XX. Первые четыре действия «Обновленного Сирано» (рабочее название) происходили осенью 1993 года на улицах и в злачных местах столицы, а пятое и вовсе заглядывало в недалекое будущее – 2008 год, конкретно в столичный аквапарк. Что и говорить, задумка отличалась оригинальностью и смелостью.
На сцене сталкивались старые и новые силы России: орущая ватага бездельников в шинелях и деловой истеблишмент в смокингах или мини-бикини. Половина сцен шла обнаженкой, но не полной: завлекательные места господ и дам были прикрыты лоскутками ткани и шнурочками. Кавалеры лихо дрались ногами, вскрикивая по-японски, а дамы зажигательно крутились вокруг стульев. СМИ широко анонсировали премьеру «Всё равно» (так окончательно переименовали оригинал).
– Зрителю сегодня нужны натуральные переживания, не скрытые под покровом слов и одежд, – раскрыл свое кредо журналистам Кошмарик.
– Чтобы лучше вжиться в образ, репетируем на натуре. Раскрепощайтесь! – добавил он своим коллегам. – Главный инженер пусть позаботится о наддуве сцены теплым воздухом и отсутствии сквозняков.
Актеры и особенно актрисы в своем репетиционном порыве как с цепи сорвались. Играть налегке было и впрямь легко – одежда и предрассудки старого воспитания больше никого не связывали. С первой же репетиции все сцены шли как по маслу, азартно, без лишних повторов, но и без ропота при них. Как правило, после репетиций парочки разбегались по своим углам и там шлифовали сцены до совершенства. Надо сказать, что репетиционный процесс захватил всю труппу театра и стал до того «волнительным» (словечко появилось тогда же, когда и «блин»), что участники действа перестали даже интриговать друг против друга. Сборы обещали быть огромными. Ненашев утвердил цену на билеты, в десять раз больше обычной. В городе потирали руки ценители искусства, а театралы и эротоманы всех толков и направлений ждали премьеры как праздника.
По ходу пьесы своенравная красавица Роксана в блистательном исполнении Изольды Викторовны не единожды являлась на сцене в легкой шнуровке, что вносило в общую атмосферу спектакля дополнительный объем и краски. Главреж не мог нарадоваться на неувядаемую актрису, и, как обладатель этого сокровища, подначивал Кошмарика: «Что, Кеша, хотел бы такую бабенку?» Изольде же он то и дело повторял:
– Вот! А ты не хотела!
– Чего я не хотела? – каждый раз играла возмущение Изольда, любуясь собою в зеркале. – Я хочу всегда!
– При распределении ролей не хотела появляться на сцене голой!
– Обнаженной, Костя. Обнаженной, как Маргарита. Да и не вся я обнажена, есть и покров, вот он. – Актриса брала в щепотку шнурочки.
– А что, теперь мы сможем замахнуться и на Маргариту, – задумывался главреж, представляя, какой фурор произведет на зрителей сцена бала, особенно если ее растянуть на полспектакля, да еще с выходом в зал. – «Золотая маска» будет наша. Губернаторская премия. Но Кошмарику «Маргариту» я не отдам! Сам буду ставить!
– И правильно, Костик! У тебя и меня получится.
Изольда Викторовна после очередной репетиции, где она отметила пару незамеченных ею ранее торсов и иных достоинств актеров последнего призыва, приняла душ, натерлась мазями и всё еще в возбужденно-приподнятом состоянии направилась к главрежу, поболтать о том о сем. По пути она встретила Попсуева, которого ни разу не видела на репетициях, и всё еще размягченная эротическими сценами и сопутствующими им чувствами, радостно подцепила главного инженера под руку, развернулась и повела к себе в уборную под предлогом ремонта торшера.