Неодинокий Попсуев

Как всякий грамотный человек, Попсуев имел представление о некоторых болезнях и методах их лечения, и этого ему хватало, чтобы не спешить по любому поводу к докторам. Еще он знал, что врач лечит больного препаратами или скальпелем. Здесь же получалось всё гораздо сложнее. За счет искусственных построений возводились сказочные дворцы, что невольно вызывало почтение – ведь мы если не презираем, то уважаем всё, в чем не разбираемся. Однако получалось, что эскулапы не верили в то, что каждый день делали – раз пришли сюда. И хотя вид у них был самый затрапезный, зачастую болезненный, глаза горели, как у сумасшедших. «Они сами хотят излечиться, – догадался Попсуев. – Ведь чтобы лечить, надо быть здоровым».

Рядом властвовал жилистый мужичок, которому, казалось, всё нипочем. Он сверкал глазами, упруго шагал по коридорчику, свысока поглядывая на всех, и смахивал на рехнувшегося Бонапартика, правда, российского разлива. Ему не хватало в руке лишь подзорной трубы, а на башке – треуголки.

– Каково?! – вскрикивал он, ни от кого не требуя ответа.

С синеватым отливом девица рассматривала фотографию лысого здоровяка на мягкой книжной обложке. Глаза ее то туманились, как у рыбы, то вспыхивали восторгом от одного заглавия: «Секреты здоровья и красоты. Книга Девятая».

Помимо лекарей, были и интеллигенты иных профессий. При этом всё напоминало зоопарк. Суетливый молодой человек похожий на вертишейку, – учитель или экскурсовод; солидные как гусыни дамы – домохозяйки или чиновницы; высокомерные, смахивающие на верблюдов личности – адвокаты или психотерапевты. Все ждали своей очереди. И, похоже, каждый не сомневался в успехе. Странно, что у этих по сути своей просителей было столько гонора. Многие из них, тем не менее, выходили из кабинета в явно расстроенных чувствах, но к ним деликатно не приставали. Везунчиков и так было видно, они были окутаны облаком тайны, из-за чего к ним тоже не хотелось бросаться с расспросами.

Бонапартик скрылся в кабинете и общее внимание привлек мужчина, дородный, в годах. Он вальяжно повествовал о последних течениях философской и религиозной мысли. Мэтр не бил на внешний эффект, каждое слово его и жест были выверены, продуманы, убедительны. Удивляло обилие имен, биографий, учений, которые, разумеется, отличались чем-то одно от другого, но в общей куче ничем. Почти обо всём этом Попсуев слышал впервые. Профессор повествовал в полной уверенности, что и прочие досконально знают предмет. Достав из портфеля альбомчик с фотографиями, он стал показывать свои фотки на фоне святынь и кипарисов. «А это Учитель. И это», – показывал он сначала на мужчину в белом, а потом на мужчину в желтом.

«Учителя же не фотографируются, – подумал Попсуев, – странно. Да и как может быть сразу несколько учителей? В любой начальной школе учитель один. И не переспросишь». Знаток сыпал без пауз. Но вот и его очередь. Задрав подбородок, зашел. Через десять минут вышел, презрительно поглядывая на пол и на двери.

– Мне тут делать нечего! – бросил он, проходя мимо Попсуева.

Неужели зарубили профессора, а может, ему и впрямь тут делать нечего?

Через десять минут дошла очередь и до Попсуева. С легким волнением зашел. Возле открытой форточки толстый лысый мужчина курил красный «Bond», держа сигаретку в щепотке, как чинарик. За столом сидел тоже лысый парень атлетического телосложения, похожий на амбала, которого повалил взглядом на сцене маг, он записывал результаты «кастинга» в общую тетрадь. Парень с видимым усилием водил невесомой ручкой, затерявшейся в его толстенных пальцах. Казалось, он впервые взял ее в руки.

Выпустив клубы дыма, и поплевав на сигарету, мужчина выкинул ее в форточку и представился. К своему разочарованию, Попсуев услышал, что самого мага нет, и прием ведет он, ассистент Баранова – доцент психиатрии Жучкин, кандидат медицинских наук, член академии с длиннющим, ничего не говорящим названием. Внешний вид ассистента, да и его манеры как-то не вязались с образом мага, но не все же красавцы, решил Попсуев. Хотя он почему-то был уверен, что люди, посвятившие себя магии, – необыкновенные люди. Не ангелы, конечно, но внутренне и внешне близко к ним. У ассистента были мятые брюки, несвежая рубашка, на шее не выбритый клок. Жучкин заметил взгляд Попсуева и пояснил:

– Ваш город не оригинален: нет горячей воды, – как будто он, словно студент, стирал свою единственную рубашку в раковине.

– Второй месяц, – подтвердил Попсуев, подумав о том, разве не оригиналы собрались сейчас в этом месте.

– Вот видите. У вас тут повышенная живучесть населения. Это хорошо. Более здоровый контингент получится. С правилами знакомы? Где-нибудь обучались? Заканчивали курсы?

– Нет, впервые.

– Медик?

– Нет.

– А, педагог.

– Нет, технарь. Работаю на заводе.

Ассистент не смог скрыть своего удивления. Он с любопытством пригляделся к Попсуеву, будто нашел в нем ответ на мучивший его вопрос.

– Что, и курсы не заканчивали? Школу нетрадиционного лечения?..

– Нет.

– Сами пробовали лечить? Колдуны, знахари в роду есть?