Неодинокий Попсуев

По ходу пьесы своенравная красавица Роксана в блистательном исполнении Изольды Викторовны не единожды являлась на сцене в легкой шнуровке, что вносило в общую атмосферу спектакля дополнительный объем и краски. Главреж не мог нарадоваться на неувядаемую актрису, и, как обладатель этого сокровища, подначивал Кошмарика: «Что, Кеша, хотел бы такую бабенку?» Изольде же он то и дело повторял:

– Вот! А ты не хотела!

– Чего я не хотела? – каждый раз играла возмущение Изольда, любуясь собою в зеркале. – Я хочу всегда!

– При распределении ролей не хотела появляться на сцене голой!

– Обнаженной, Костя. Обнаженной, как Маргарита. Да и не вся я обнажена, есть и покров, вот он. – Актриса брала в щепотку шнурочки.

– А что, теперь мы сможем замахнуться и на Маргариту, – задумывался главреж, представляя, какой фурор произведет на зрителей сцена бала, особенно если ее растянуть на полспектакля, да еще с выходом в зал. – «Золотая маска» будет наша. Губернаторская премия. Но Кошмарику «Маргариту» я не отдам! Сам буду ставить!

– И правильно, Костик! У тебя и меня получится.

* * *

Изольда Викторовна после очередной репетиции, где она отметила пару незамеченных ею ранее торсов и иных достоинств актеров последнего призыва, приняла душ, натерлась мазями и всё еще в возбужденно-приподнятом состоянии направилась к главрежу, поболтать о том о сем. По пути она встретила Попсуева, которого ни разу не видела на репетициях, и всё еще размягченная эротическими сценами и сопутствующими им чувствами, радостно подцепила главного инженера под руку, развернулась и повела к себе в уборную под предлогом ремонта торшера.

– Это кайф! – то и дело восклицала она. – Кеша гений. Только Консеру об этом ни-ни! Действительно, в наготе кайф. Особенно, когда тобой любуются. От одних только мужских глаз оргазм. Разве не так? Взгляд красавицы тоже может подвигнуть на многое! – Она окинула Попсуева таким восхищенным взглядом, что впору было тут же тащить ее в постель: – А что же вы до сих пор не удосужились посмотреть на меня?

– Да дела всё, – вздохнул Попсуев, слегка обескураженный такой откровенностью. Не каждый день услышишь подобное от дам, даже народных. И вообще от женщины Сергей не слышал еще этого слова, хотя, понятно, редко обходилось без него. – На прогоне посмотрю.

Он как-то наблюдал с балкона начало репетиции, оставившее его в некотором недоумении. На сцене кувыркался и истошно орал едва ли не весь молодежный состав труппы, парочка елозила на скамье, укрывшись плащ-палаткой, да вывалила на стойку буфета неувядаемые белые груди пятидесятипятилетняя заслуженная артистка Маргарита Качалина, сипло кричавшая: – Кому угодно пить? Пожалуйте сюда. – После того, как она, похлопывая себя по груди, добавила фишку постановщиков: – Напою молоком и сиропом! – Попсуев, не дождавшись появления Роксаны и Сирано, ушел в свой закуток и напоил себя пивом.

– А чего прогона ждать? Можно и сейчас. Готов?

– Всегда готов! – Попсуев вскинул руку, как пионер, и уселся на диван. – Ждать прогона вам не надо, уверяют нас гонады!

– Грубовато, но верно! – воскликнула Изольда, повернула ключик в двери, разделась и продемонстрировала себя так, как может продемонстрировать только народная, многими не раз любимая актриса, в конце выдохнув с блаженной улыбкой Попсуеву на ушко: – Душка.

«А Костик старичок», – с грустью, но без сожаления констатировала она, сыто разглядывая Сергея, как вкусное, но пока только продегустированное блюдо.

Всё равно премьера Сирано

За несколько дней Попсуев вполне освоился в роли любовника актрисы. Ему нравилось пикироваться с ней по всяким пустякам, так как всякое слово, сказанное против, возбуждало Изольду.

– Как я понимаю Огюстину! – вздохнула Крутицкая, прихорашиваясь у зеркала.

– Кто такая? – Сергей листал альбом с фотографиями актрисы. – Огюстина кто?

– Огюстина Броан, французская актриса. Свой рабочий день начинала с молитвы Богородице: «О Мария, зачатая без греха, сделай так, чтобы я могла грешить без зачатия!»

– И как? – усмехнулся Попсуев. – Грешила?

– Грешила, – снова вздохнула прима. – Не смотри на меня так, бесстыдник! Довольно, пора на Голгофу идти!

– Раз Мария разрешила, с одобренья и грешила… Когда премьера?

– Седьмого ноября.

– Что, другого дня не нашлось? – спросил Попсуев. – Порнушку в красный день календаря казать.

– День как день, – пожала плечами Изольда Викторовна. – Не ко мне вопрос. И какая порнушка? Эротика! Плесни-ка еще в бокал.

– Ну да. Искусству плевать на всё, что не искусство, – сказал Попсуев.

– Не хами.

– Я скот, ничтожество, я хам. Со мною погрузимся в яму. Вот только кто же вы, мадам, отдавшись на диване хаму?

Изольда как кошка бросилась на Сергея, но тот увернулся от ногтей, подтолкнул ее в зад, так что она упала на диван, после чего поклонился и вышел.

– Сволочь! – проводила его восторженным восклицанием актриса. «Вот кого надо в директора!»