Неодинокий Попсуев

– Да что же он опубликует такого, – спросил Никодим, – за что надо морду бить?

– Да что угодно. Вот напишет, что сожительствуешь с Арьей.

– Брось! – оторопел Никодим.

– Запросто. Сейчас и не такое пишут. Не читал что ли?

– Не, в нашем подъезде он не живет. Тут такие не живут.

– Ага, много ты знаешь… К хряку Арью не водил?

– Что ты? Она сама невинность.

– Невинность спокойно переносит?

– Как всякая высокоморальная особа.

– Девятнадцатый век, – вздохнул Сергей. – У моего знакомого тоже свинья есть, он в пригороде живет, в своем доме. Как-то ее к хряку свозил в люльке мотоцикла. А потом замучился, только к мотоциклу направится, свинья в люльку лезет. И не выгонишь, огрызается.

– Моя не такая.

– Тургеневская девушка, – согласился Попсуев.

Шебутной в «Вечерке» поместил заметку «Никодим и Арья – вместе пять лет» с фоткой, на которой была запечатлена «свинячья парочка. Когда Шебутной фотографировал его, Никодим Семенович вспомнить не мог.

* * *

В пятницу Попсуев пригласил Никодима Семеновича на дачу. Из-за коротеньких ножек Арью пришлось подсадить на площадку, чему она шибко не противилась. На полпути зашли контролеры, и их с большим трудом удалось убедить, что свинье намордник не нужен, так как она не лает и не кусается.

– Помню, в восьмом классе, – сказал Попсуев, когда контролеры отстали, – я до смерти напугал киоскершу. Вредная была: к киоску подойдешь, вечно гонит, как воришку. Взял я копытце свиное, вложил в него рубль и протягиваю в окошко – дайте, мол, конвертик. Она-то конверт подала, а потом потянулась к деньгам, глянула, да как заорет! Меня самого оторопь взяла. Дунул от киоска, не помню как. Потом его за версту обходил, пока киоскерша не сменилась.

– Ты нам, Сергей, больше таких историй не рассказывай. Видишь, Арья пригорюнилась? Растревожил ты ее. Не надо больше так, у нее тонкая конституция. А то про копытце чересчур трагично.

– Да это ее контролеры смутили, своей черствостью. Из другого века они.

Взяли и съели

– Какая у тебя дача! – восхищался Никодим. – Я ведь за всю жизнь не был ни на одной даче! Как-то всё город, город. А по путевке поедешь, там всё равно не так. Суета… Какой воздух, простор, тишина!

Свинка же и вовсе блаженствовала. Розовая и жизнелюбивая, как детище Рубенса, Арья Петровна то гуляла по участку кругами и подрывала землю, где ей заблагорассудится, то громко чавкала, вырыв какой-нибудь корешок, сидя на заду и поблескивая глазками. После обеда она любила поспать под скамеечкой на веранде. Блаженный покой Арьи был нарушен лишь единожды: в субботу мимо участка проехали два молодых человека на велосипедах, увидели свинку, спешились и поманили: «Кис-кис-кис! Хрюша, покажи личико!» Доверчивая Арья подошла к ним. Один из парней тихо приоткрыл калитку и попытался схватить свинку, но недооценил силу животного. Арья с пронзительным визгом вырвалась, цапнув его зубами за руку.

– Ах ты, сволочь! – вскрикнул парень, и в это время из домика на шум вышел Попсуев.

– Чего надо? – спросил он, подойдя к калитке.

– Шоколаду! – ответил парень, пряча руку за спину.

Вышел Никодим. Парни сели на велосипеды и, матерясь, уехали.

Об этом инциденте тут же забыли, так как наступил чудный летний вечер. Сергей с Никодимом уселись на скамеечке и, потягивая пивко, неторопливо передвигали шахматные фигуры. Игра носила не принципиальный характер, оттого разрешается возвращать ходы и даже начинать партию по новой. Часто противники советовали друг другу сделать тот или иной ход, а то и передохнуть пять минут и набраться сил. По ходу игры они выяснили, почему Арья обходит подворье по часовой стрелке, а не против. Никодим Семенович объяснил это особым устройством свиного вестибулярного аппарата, который не позволяет свинью не только опрокинуть на спину, но и заплутать ей на местности. А Попсуев приплел, что свиней в географических путешествиях вместо компаса использовали Геродот и Страбон.

– Вот уеду в город без нее, она найдет дорогу, придет к дому, – сказал Никодим Семеныч.

– Да не уедешь ты без нее, жалко станет.

– Это другое дело. А так можно было бы провести эксперимент.

– Лучше не надо. Сожрут еще. Не люди, так собаки. А вообще-то животные более приспособлены к жизни, чем мы думаем о них. Во время Первой мировой одного английского солдата родной кот нашел, знаешь где? Покинул Англию, пересек Ла Манш, добрался до Соммы и к хозяину прямиком в окоп. Надо про кота Валентину рассказать.

В это время к Попсуеву пришла соседка слева Нина Семеновна.

– Здравствуй, Нина, – сказал Попсуев. – Сядь где-нибудь, мы сейчас партейку доиграем, пару минут.

Глянула Нина Семеновна туда-сюда, скамейка занята, сбоку есть место, но под ней свинья лежит, села на табуретку. Послышался скрип калитки. Пришел Михаил Николаевич, сосед справа. Принес что-то, завернутое в клочок газеты. Стал разворачивать. Думали, махорку достанет курить.

– У меня тут сюрприз показать есть. Всем показываю, – он достал небольшой металлический предмет на стерженьке.

– И что это? – взялась Нина за предмет. – Медальон?

– Зуб!