Неоднажды

Мужчина тяжело вздохнул, встал и направился в ванную комнату. Включив освещение над зеркалом, он резким движением открыл воду и подставил под струю воды обе руки. С каждым мгновением он ощущал, как вода становится все холоднее. Когда ледяную температуру уже невозможно было терпеть, он образовал руками чашу, наполнил ее и поднял вверх. На середине пути движение рук неожиданно прекратилось. Он почувствовал приятную боль в каждой клеточке на своем лице, и пока температура не успела восстановиться, повторил процедуру несколько раз, после чего вышел из ванной.

Уже через четыре минуты он вышел из своего дома и направился к машине. Мужчина был высокого роста, под 190 сантиментров, и обладал достаточно густой шевелюрой, по цвету находившейся где-то между брюнетом и шатентом. Он был одет в темно-бежевый костюм, который довольно широко сидел на его и так не очень худой фигуре. Белую рубашку посередине разделял широкий бордовый галстук без каких-либо узоров. Из-под штанин выглядывали коричневые туфли, которым на вид было не менее полувека. Будто их владелец влез в них в момент собственного рождения и с тех пор не снимал. На правой руке были металлические часы SEIKO. На безымянном пальце левой руки виднелась тонкая белая полосочка – единственное, что во всем его внешнем виде имело идеальное состояние.

Сев в машину мужчина на автомате включил зажигание, достал из бардачка мятную жвачку и забросил в рот сразу три штуки, тем самым заменяя утренний ритуал чистки зубов. Стоматолог не одобрит, чего не скажешь о коллегах. Он фоном включил радио и, немного покрутив рычажок, остановил выбор на станции, где едва слышно звучал баритон Луи Армстронга, а в мелодии угадывался хит «Cheek to cheek». Однако уже в следующую секунду мужчина забыл о музыке, погрузился в свои мысли и поехал в пункт назначения. В отличие от молодежи и большинства таксистов, ему не нужен был навигатор – за последнюю четверть века он изъездил здесь все дороги по сотне, если не тысяче раз. И если бы правительство штата завтра выставило ему счет за внеплановую починку дорог, он бы его даже понял.

Через пятнадцать минут он был на месте. Остановившись рядом с импровизированным ограждением, он заглушил мотор, вышел из машины и, подняв желтую ленту, направился к основному скоплению людей в синем.

– Ричардс, – встретил его суровый мужчина с трехдневной щетиной.

– Фрэнк, – сказал только что прибывший мужчина, не снимая маски хмурости, и приподнял несуществующую шляпу.

– Все ерничаешь.

– Все фамильярничаешь.

Оба мужчины слегка улыбнулись.

– Чарли еще нет?

– Не-а. Но он уже в пути. Вроде наш Джон Доу не единственный сегодня, так что ему пришлось задержаться и узнать про остальных.

– Детали знаешь?

– Не, только обрывки. Лучше дождись Чарли.

Ричардс понимающе качнул головой.

– Ладно, расскажи хоть, что с этим.

– Жуть. Пойдем лучше покажу.

Они пошли в направлении белой простыни, которая надежно закрывала нечто под два метра ростом и метр в ширину. Детектив Ричардс на время пути ушел в свои мысли. Он уже двадцать лет служил в полиции, почти всю жизнь посвятив раскрытию убийств. И хотя он и считался лучшим детективом в своем участке, однако, и он это четко осознавал, за все это время стоящих дел было не так чтобы много. А потому гордиться было особо нечем. Конечно, в таком большом городе, где он жил, убийства не были редкостью. Но все они были довольно понятными и бытовыми. Мужья убивали жен из ревности. Жены – мужей из-за наследства. А в плохих районах люди убивали друг друга без всякой на то причины. Поэтому если бы кто-то отслеживал время, которое детектив провел за разного рода задачами, то с большим отрывом победило бы такое увлекательное занятие, как «составление отчетов». Однако что-то подсказывало Ричардсу, что в этот раз все будет несколько иначе.

Когда они подошли к трупу, Фрэнк молчал, а Ричардс его не торопил, предпочитая максимально осмотреть каждую деталь прежде, чем он услышит версию своего коллеги, которым он был вот уже 23-й год. А тот делился своими версиями всегда. Ричардс понимал, что это шанс для приятеля почувствовать себя причастным к расследованию, и нередко идеи Фрэнка помогали ему нащупать нужный след. Но, несмотря на это, Ричардс хотел сначала увидеть все сам. Это был единственный шанс не потерять слабый голос интуиции, который приводил его к успеху гораздо чаще, чем чужие идеи. Даже Фрэнка.

– Ну что, наслаждайся, – сказал Фрэнк, чуть приподняв белую простыню. Из-под нее показалась голова мужчины. На вид лет тридцать. Может, тридцать пять. Даже несмотря на обилие крови, Ричардс мог точно сказать, что парень за собой ухаживал и, как это определяли в его время, был альфа-самцом. Как называла таких парней молодежь, он не знал, да и не то чтобы хотел. Краем глаза детектив чувствовал, как коллега пилит его своим взглядом. Немного опустив глаза, он понял, почему.

– Его так и не нашли?

– Ага. Я сначала думал, что кто-то, может, решил себе забрать башку в качестве сувенира или поиграть ею в футбол, но судя по всему, это и есть причина его смерти.