Неодолимый соблазн

— Но разве я могла относиться к вам иначе?

— Ну конечно! — с горечью хмыкнул Джулиан. — Какое тебе дело до того, что решил суд? Или до того, что все эти девять лет я заботился о тебе!

— Никто вас не просил…

— Твоя мать попросила меня об этом! — сказал он. В глазах Джулиана сверкала ярость. — В ту самую ночь, когда она умерла, я дал ей слово, что не брошу тебя. Но конечно, тебе на это наплевать! В твоих глазах я всегда был убийцей! Глупо с моей стороны было рассчитывать, что Мерси может быть милосердна!

— Прошу вас, месье. Вы смущаете меня…

— «Прошу вас, месье», — передразнил Джулиан. Он схватил ее за плечи. — Зови меня Джулиан.

— Никогда!

— Никогда? — обманчиво мягким голосом повторил он, и Мерси вдруг стало страшно. — Ты всегда называла меня «месье», будто у меня нет имени… будто меня и самого-то нет! Так вот, я существую, и будь я проклят, но ты узнаешь, какой я на самом деле!

— Вы пьяны или сошли с ума! — закричала Мерси. — Я ненавижу вас! Я люблю Филиппа и буду любить его всю жизнь!

— Вздор! — сердито бросил он. — Откуда тебе знать, что такое любовь?

— Похоже, вы намерены сами показать мне, что это такое? Вы… Да при одном только взгляде на вас мне становится тошно!

— Проклятие, девчонка! Довольно!

Только сейчас Мерси сообразила, что на этот раз зашла слишком далеко, и ей вдруг стало страшно. Впрочем, сожаление, как водится, пришло слишком поздно. Что-то глухо прорычав, Джулиан приник к ее рту.

Еще ни один мужчина не целовал ее в губы, а Джулиан был настоящим мастером своего дела. Его руки сжимали ее так крепко, что она едва могла дышать. Твердые губы с жадной настойчивостью впивались в ее рот, горячий язык скользнул внутрь. От него исходил слабый, пряный аромат бренди и еще чего-то неотразимо чувственного.

Мерси забилась, пытаясь вырваться, испуганная и в то же время странно взволнованная происходящим. Грудь ее прижималась к его обнаженной груди, крохотные соски болезненно затвердели. Мерси задрожала, испуганная, ошеломленная, и, застонав, прижалась к нему.

И вдруг поцелуй оборвался.

— Сладкая моя Мерси, — пробормотал Джулиан, погладив ее по щеке. — Ты хоть догадываешься, что ты делаешь со мной?

— Пожалуйста… не надо.

Но он только крепче прижал ее к себе.

— Неужели ты так сильно ненавидишь меня, Мерси? Разве ты никогда не замечала, что твои изумрудные глаза сводят меня с ума? А это твое форменное платьице… как мне хотелось сорвать его, посмотреть, что там, под ним.

— Месье, это…

— Честно? — подсказал Джулиан. — Да, думаю, пришло время перестать притворяться. — Он заглянул в ее распахнутые глаза. — Итак, расскажи мне, какая же ты на самом деле. Суровая, холодная и неумолимая или горячая и страстная… как твои волосы?

— Месье… — только и смогла пролепетать Мерси.

Его губы снова прижались к ее губам, и стон замер у нее в горле. Она хотела оттолкнуть его и не смогла. Почувствовав, как слабеет ее сопротивление, Джулиан разомкнул крепко сжатые губы, и кончик его языка скользнул ей в рот.

И вдруг ей показалось, что его руки везде. Они ласкали ей спину, зарывались в волосы. Приподняв ладонью ее грудь, Джулиан ласкал напрягшийся сосок, в то время как другая рука, обхватив ее за ягодицы, прижала ее…

Боже милостивый, что это такое?! Что-то твердое, горячее уперлось ей в живот. Мерси сжалась, но Джулиан удерживал ее, не давая вырваться. А губы его с голодной жадностью терзали ее рот.

Мерси почувствовала, что теряет сознание. Груди ее болезненно ныли. Внизу живота возникла сладкая боль, будто что-то в самой глубине ее естества просило, умоляло, требовало впустить в себя то твердое, что сейчас настойчиво толкалось в ее тело. Что с ней происходит? Почему ей одновременно и больно, и сладко? Откуда эта уверенность, что только ему под силу облегчить эту боль, подарив ей наслаждение?

— Скажи, — потребовал он.

— Джулиан, — простонала она.

— Еще!

— Джулиан, — дрожа, прошептала Мерси.

Он снова поцеловал ее — долгим, чувственным поцелуем. Мерси больше не сопротивлялась.

— Ты будешь моей женой, — сказал он, оторвавшись от ее губ.

Эти слова отрезвили ее.

— Вы с ума сошли! — отшатнулась она.

— Из тебя выйдет неважная жена для мальчишки Бруссара. Ты ему не по зубам. Чтобы справиться с тобой, нужен настоящий мужчина!

— Такой, как вы? — фыркнула Мерси.

— Именно.

— Когда рак на горе свистнет, месье!

Джулиан расхохотался:

— Ты снова назвала меня «месье»!

— И что же? Вы побьете меня?

Джулиан печально усмехнулся.

— Нет. Хотя идея сама по себе весьма соблазнительна. — Он слегка коснулся ее влажных припухших губ. — В наказание первое, что ты сделаешь, — возьмешь с собой одну из сестер и отправишься к молодому Бруссару. И заставишь его поверить, что сгораешь от любви ко мне…

— Что-о-о?!

— Ты поклянешься, что без ума от меня, и потребуешь, чтобы он взял обратно свой вызов.

— Ни за что!

Но Джулиан, будто не слыша, продолжал:

— Ты сделаешь это — если не хочешь увидеть его мертвым!

Она смотрела на него, слишком потрясенная, чтобы дать достойный ответ.

— Ты станешь моей женой — или он умрет!

Мерси растерянно моргнула.