Неофициальная история крупного писателя

Чжуан. Я? Я тут ни при чем. Я только писал и не имел никаких политических связей с этими че­тырьмя.

Вэй. Ты еще смеешь нахальничать? Да ты писал тайные письма, доносы, продал брата, жену, даже лю­бовницу. Всуе цитировал Энгельса, чтобы...

Чжуан. Ладно, ладно, я только пошутил, а ты уж сразу всерьез принял. (Придвигаясь к Вэю.) Со­ветую ничего не бояться, потому что ничего страшного и нет! Мы только помогали ей писать образцовые революционные пьесы, а кто выступает против них, выступает против великой культурной революции. Помяните мое слово, начальник, наступит день, когда...

Вэй. Да, наступит, и тогда я им покажу! Эх, не получится, наверное. Им очень легко схватить нас, у нас даже оружия нет.

Чжуан (озираясь по сторонам). Этого я не слы­шал, начальник, ничего не слышал. А вы должны под­готовиться.

Вэй (сокрушенно садится). Чего тут готовиться? Такие люди, как мы... В общем, пусть все будет как будет. Вполне возможно, что эти бабы уже проболта­лись и за нами сейчас придут!

В комнате звонит телефон. Вэй Тао и Чжуан Чжун испуганно смотрят на него, друг на друга, но никто не решается взять трубку. Телефон продолжает звонить. Вэй просит Чжуана взять трубку, а тот отказывается. Телефон звонит как бешеный. Вэй Тао не выдерживает и подходит.

Алло! (Облегченно.) А, это ты, мой друг! Как ты меня напугал! Что, что? Хорошие новости? Говори помед­леннее! Итак, на заседании Политбюро присутствовали все четыре центральных руководителя и вид у них хороший? Отлично! Они сумели из обороны перейти в наступление и одержали победу? Прекрасно, пре­красно! (Нажимает на рычаг и набирает другой но­мер.) Алло! Узнаешь, кто это? Догадайся, догадайся! Так вот, я могу до срока тебе сказать, что на баранину мы пойдем. До завтра!

Вэй Тао кладет трубку и выходит из комнаты. Чжуан Чжун бе­жит вслед за ним.

Чжуан. Начальник, а как насчет завтрашней баранины? Я тоже...

Вэй Тао пристально смотрит на него, но ничего не отвечает.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. Крупный писатель в решающий момент произносит мудрые слова. Эти слова используются так умело, что возникает сплошная идиллия

Как говорится в стихах:

Сегодня прекрасный пир,
Веселье трудно описать.

Мы не будем доискиваться, как писателю удалось примазаться к этому пиру: может быть, он предложил хозяину разделить с ним расходы, а может быть, при­нес в ресторан дорогого вина, но факт, что Чжуан хлестал рюмку за рюмкой, вовсю полоскал в кипящем самоварчике ломтики баранины и непрерывно болтал, потому что ему было крайне важно уравновесить то, что он вчера вечером наговорил Вэй Тао. А Вэй, рас­красневшийся от выпитого вина, вещал, опуская в ки­пяток очередной ломтик сырого мяса:

— Когда я услышал эти сплетни, я сразу сказал, что не верю в них. Не верю, что верховная руково­дительница могла пойти против партии.

— И я то же самое подумал! — подхватил Чжуан Чжун.— Ведь все четверо центральных руководителя были приближенными председателя Мао, заслужен­ными деятелями великой пролетарской культурной ре­волюции, неутомимыми ниспровергателями каппутистов. Поэтому вчера вечером я и сказал начальнику отдела Вэю, что если эти слухи правдивы, то они означают реставрацию капитализма!

Восхищенный собственной прозорливостью, Чжуан отхлебнул вина и решил, что он вполне удовлетво­рительно выдержал испытание.

Так, слово за слово, гости заговорили о том, что каждый из них слышал. Вэй Тао ударил о стол па­лочками для еды.

— Черт побери, слухи были такими правдоподобны­ми, что просто в дрожь бросало! Я обязательно по­советую верховной руководительнице начать допрос всех поодиночке, чтобы докопаться, откуда пошли эти домыслы!

Чжуан Чжун бросил на него испуганный взгляд, но, подумав немного, с жаром подхватил:

— Вы совершенно правы: крепкая трава всегда выдержит напор ветра, а настоящее золото плавится только при сильном огне. Например, у меня дома висит фотография, на которой я запечатлен рядом с верховной руководительницей, так вчера один чело­век посоветовал мне скорее снять эту фотографию. Я, разумеется, ответил: ни за что не сниму!

— Действительно, был такой случай? — с некото­рым недоверием спросил Вэй Тао.— Подобного чело­века самого нужно снимать!