Неоконченный роман. Эльза

Дамы Карпаччо прелестно медлительны и грузны.
Румяна, духи, драгоценности, свиты нарядный рой…
Но корабли наготове, и трюмы нагружены
Пленниками, обезьянами, корицей и камфарой.
На набережной Эсклавон Дездемону встречал я не раз.
Ангел, дитя или демон? Я видел свет ее глаз.
Он стремился вдаль, к Фамагусте, и, музыкой Верди полна,
«У мамы была служанка…» — говорила, как пела, она.

Когда я умру, друзья мои, бросьте прах мой на дно морей, —

Ива здесь ничего не стоит для бедных влюбленных людей.

Эти люди слишком красивы, как погода в этой стране.

Под прозрачной кожей неба кровь горит золотым огнем.

Ты хмелеешь от непринужденности, с которой живут кругом.
Странной маской на лике прекрасном иногда это кажется мне.
Я уж не говорю о грузчиках — их давно написал Тинторетто,
Поручив им вести на веревке Христа в час последний его рассвета.
А у женщин такая же грудь, как тогда, когда он был распят,
Те же слезы о деве Марии… Жизнь идет, не зная преград.

О пейзаж, пейзаж, где при помощи киновари и белил

Воздух, море, камни, прожилки мрамора художник изобразил.
Край вина молодого, тут призракам не более двадцати,
И нигде человеческая нога так легко не коснется земли,
И нигде леса о любви так долго молчать не могли,
И нигде ты не смог бы по стольким местам ввечеру, напевая, пройти.

Плащ Гуарди, картинно свисающий с плеч, твоего коснется лица,
Он свисает с перил, задевая слегка плывущего в лодке гребца.
О веселые маски Commedia dell’arte меж каналами сколько вас!
Вы пугаете нежные пары влюбленных, оставшихся с глазу на глаз.

Но отвергнутые, отвергнутые, куда уходят они?

Разрывать свое сердце, шагая в бесполезные ночи и дни?

О Венеция, о бессонница, сколько минуло здесь часов!

Ночь, как женщина утомленная, из объятий уходит прочь.
И чужие дворцы меня в упор разглядывают всю ночь,
И над крышами Кампо Морозини светает в конце концов.
В том имени мне дорога печаль… Но чугунные пальцы рассвет
Кладет на мои бессонные веки… О стыда и усталости цвет.

Я шел на север, чтобы уйти от рождающегося дня,
От обидного дня, который спешил и догонял меня.

Я уходил от него, как актер, по последним кварталам ночным,

Унося под мышкой свои котурны, на ходу вытирая грим.

О Фундамента Нуова! Руины пустых домов,

Незаконченные постройки, где одни только гость — беда —
Против кладбища, на которое мертвецов приносит вода.
Нее! Искусство не достигает до нищенских берегов.
Это просто изнанка бархата, просто хлопок, как он убог!
Никого из своих знакомых я тут встретить вовек не мог.
Лишь соломенщики-плетельщики, безработный, нищий, матрос —
Те, кто вновь обретают право не стыдиться блеснувших слез.

……………………………………………………………………………
……………………………………………………………………………

Город, влюбленный город колоколов и церквей,

Город стекла и жары, проституток и воров,
Улочек водяных, каменных снов, открытых ветрам площадей,
Дармоедов и голубей, краснобаев и простаков.
О смутная Венеция, острова, гондолы на час,
Любовь не в карман, любовь не обман, все даром и все для вас.
Превращается в радугу свет, если слезы брызжут из глаз,
Но нигде, как в Венеции, смятых цветов не жаль,
Но нигде, как в Венеции, не рвет тебе сердце печаль.

Так пой красоту Венеции, чтоб печаль отступила вдаль.