Неоконченный роман. Эльза

Все слова на земле, если я их тебе подарю,
Все полночные спелые нивы небес и все джунгли,
Когда я подарю тебе все, что блестит и что скрыто от глаз,
Весь огонь на земле вместе с чашею слез,
Все горячее семя мужское,
Ладошку ребенка
И скорбей человеческих калейдоскоп.
Когда я подарю тебе сердце распятое и размозженные кости,
Безграничный ковер человеческих мук,
Всех под пыткой ободранных заживо в лавках мясных,
Все разрытые кладбища никому неизвестных любовей,
Все, что только навеки уносит теченье
Вод подземных и млечных путей,
И большую звезду наслажденья в последнем калеке.
Когда я напишу для тебя этот смутный дешевый пейзаж,
На котором влюбленные пары на ярмарках любят сниматься,
Когда стану оплакивать ветры, которые рвут мои струны,
Петь великую черную мессу нескончаемого обожанья,
Прокляну свое тело и душу,
Грядущее стану хулить,
А прошлое гнать беспощадно,
Все рыдания сделаю музыкальной шкатулкой,
И в каком-то шкафу ты однажды забудешь ее.
Соловьев я швырял тебе под ноги — вдруг не станет их среди ветвей.
Не отыщется больше метафор в голове сумасбродной моей.
И когда ты устанешь от культа, который я создал вокруг,
И все во мне будет распято — ни лица, ни голоса и ни рук.
И когда, как осколки стекла, захрустит в моих пальцах человечьего
                                                                                  слова привет,
И когда мой язык и моя чернильница станут сухи, как станция
                                       запуска межконтинентальных ракет,
И когда исчезнут моря и останется только соляной ослепительный
                                                                                            след,
И захочется пить даже солнцу, и в воронках дрожать будет свет,
И погаснут небо и камни, и высохнут истоки метаморфоз.

Вот тогда для тебя я создал бы лучшую розу из роз.

* * *

Пока я говорил на языке стихов,
Она забылась в тишине своей,
Как темный дом в ложбине наших дней,
Чуть теплящийся свет меж миртовых кустов.

Весну покоя обрела щека,

И тело легкое повито сном холста,
И взглядом созданная высота,
Под кожей кровь, как подо льдом река.

По склону сказок вновь она уходит прочь,

Как будто кто-то дал издалека сигнал.
И вечно это сани, снег и бал,
И руки дивные в объятьях держат ночь.

Чуть движется рука и рот ее, и я

Шепчу: она опять, как тишины полет,
Полет туда, где детство все живет,
В тот край таинственный, запретный для меня.

Во имя нас двоих, любовь моя, прошу,

Во имя ревности, что спит в моей груди,
По склону своему вперед не уходи!
Я рядом, я с тобой, как дерево, дрожу.

Когда глаза твои так безмятежно спят,

Мне страшно, я молю — постой, повремени,
В пути своем и в снах, любовь моя, верни
Сознание свое и боль мою назад.

* * *