Неоконченный роман. Эльза

Моя любовь — горчащий плод,
Ты — прегражденная вода,
Квартал теней, квартал, куда
И море умирать идет.

Мой нежный месяц, август мой,

Где над горами небосвод,
Как слезы, звезды льет и льет,
Мечта за пальмовой стеной.

Мой голод вновь и жажда вновь.

Бессилие чудес и рук.
И вечеров замкнулся круг,
Когда не дремлет в сердце кровь.

Подумать! Вдруг прервется путь,

А я не весь доплел камыш,
И от окошка, где ты спишь,
Мне голубей не отпугнуть.

Я не успел еще вкусить

Тревогу, утро и цветок,
Печали и воды глоток,
Что ты мне подала испить.

Кто может знать, что ждет его,

Когда — готов иль не готов —
Последний роковой покров
Лица коснется твоего.

Утраченная речь моя, —

Навек зарытый в яму клад.
Мой крик молитвой заглушат,
Распродадут мои поля.

Но только о словах жалей,

Что не успел сказать язык,
Что мало статуй я воздвиг
Во имя памяти твоей.

Пока еще в угоду ей

В решетку клетки сердце бьет,
Последних чувств переворот
Пусть разорвет его скорей.

Перерубите горло мне

И слейте кровь взамен вина,
Пусть залюбуется она,
Как спелым полем при луне.

Мне остается малый срок,

Чтоб до конца себя дойти
И чтоб кричать в своем пути:
Как я люблю тебя, мой бог!

* * *

Все темное мне о твоем сияньи говорит.
Те комнаты, что я пересекал на ощупь,
Вдовы,
Битум
В глубоких, темных трюмах корабельных,
Вода из луж,
И черные маслины,
И крыльев хищный крест над белым снегом,
Где тянется из сил своих последних
Цепочка изнуренных альпинистов,
И башмаки покойника.
И злоба, когтистая, ночная…

Все горькое, —

Круги бессонниц под глазами,
Тот хлеб, в котором вам откажет друг,
Тот человек, нашедший дом пустым,
Замаранными — поцелуи;
Гладь зеркала для лиц, обиженных судьбой,
Трагедия в газетной полосе, отведенной богатым и богатствам
Года,
Уродства,
Юность, униженная только для забавы,
Тюрьма, где человек с самим собой в разладе…
Все страшное, насилие и буйство,
Пожар, и кровь, и города большие,
Где топчут варвары поля и женщин,
И городишки, как табун коней,
Разогнанный ударами хлыста,
Победа хищников, расстрелов хохот,
Сырым ремнем и волею чужой
Разбитые, раздробленные члены —
Багровое и желтое убийство,
Румянец горя, все, что принимает,
Едва лишь только наступает вечер,
Жестокости невыносимый цвет, —

Мне говорит, мне говорит упрямо про синие глаза твои…

* * *