Неоконченный роман. Эльза

Что я могу? Мужчины эти были
В твоей судьбе. Та самая рука,
Которая гнала бы их, как мух,
Тем более меня б не пощадила.

Я обещал. Пусть все, что прежде было.

Таблеткою во рту моем лежит
И постепенно очень тихо тает.

Я обещал. О прошлом речи нет.

Но разве, умолчав о том, что гложет нас во сне,

Уничтожаешь сон? Ты слышишь, хищный клюв
Чудовища мое терзает сердце.
И разве, умолчав о людях снов твоих,
Из жизни и судьбы твоей гоню я их,
Терзающих мне сердце чужестранцев?

А я прогнал все то, что было до тебя,

Я предал небо то, весну, и боль, и радость,
Тех женщин, ветер, головокруженье.
Я для тебя достиг вершины вероломства,
Я прошлое отмыл, как дерево стола
Жавелевой водой. Садись за стол и ешь.
Тут нет следа вина или бокала.
Я выскоблен забвением, гляди,
Изборожден и выщерблен забвеньем.
Я больше ничего не знаю о себе,
Мой ад — твой ад, и все мои приметы —
Лишь те рубцы, что нанесли тебе.
Нож врезался глубоко. Я отмечен
Тем, чем страдала ты. Мое начало —
Та боль, что ощущала только ты,
И все, что помню я, кровоточит тобой.
Размята память на твоих коленях.
Все оставляет в ней свой след и шрам —
И каждый камешек в твоем ботинке,
И сломленное бедное плечо,
И твой свинцовый взгляд в орбите ночи
В распятый вечер, двадцать лет назад,
И более, чем нож, твое кромсавший тело,
Твоей души коснувшийся кинжал,
Зло безнаказных слов досужих палачей —
Они и до сих пор творить его готовы,
А я не в силах отвести беду, —
Случайное письмо иль фразу на ходу
И это легкое убийство — телефон.
Любовь моя, я так не защищен.
Любовь моя — пустяк, и ты им пронзена,
Как детство слабое; во мне твоя проходит боль
Глубокой бороздой вдоль рук и нервов вдоль.
Словечко, взгляд косой — и я готов убить.
Смерть тем, кто заставлял тебя слезу пролить!
И жажда убивать врывается в меня,
Как буря, как тайфун, неистовством огня,
Всю кровь и все нутро собой заполоня.

А!

Любовь моя, другие, до меня,

Любили ли они до ненависти? Нет!
Настолько, что зрачок не отвечал на свет.
Теряя ощущенье красок дня?

Ну ладно, ладно, я молчу навек.

За щеку спрятав гнев и боль свою,
Ожесточенным ртом я их жую,
И красно-белая во мне вскипает пена.

Таблетке надо дать растаять постепенно.

ПРИТЧА

ПОДРАЖАНИЕ СААДИ