Неон, она и не он

– А разве я сказала, что мне нравится? – тонко улыбалась Светка. – Это им нравится, а мы с тобой здесь, как говорится, сбоку-припеку!

Дальше и до полуночи наблюдалось праздничное броуновское шатание, где каждый из гостей был, как вольная молекула, путешествующая по квартире под действием хаотической симпатии. Молекулы притягивались, распадались и снова соединялись, образуя летучее вещество настроения, и музыка этому способствовала самым влиятельным образом. Жених не отпускал от себя невесту, она в свою очередь охотно с этим мирилась, и они, не размыкая объятий, соединили пять танцев в один.

– Пусть делают, что хотят, – махнула она рукой на свое общественное положение. – В конце концов, на столе все есть. Захотят – попросят…

Забыв о гостях, они топтались на месте, бормоча друг другу на ухо милые возбуждающие глупости.

– Спасибо тебе за красивые слова… – взглянула она на него. – Девчонки в шоке… Про них такого никогда не говорили, и уже, наверное, не скажут…

– Кто знает, кто знает… – откликнулся он.

Она примолкла. Определенно что-то важное и значительное случилось с ней за этот год. Его упорная, исполненная незаметного, невесомого обожания забота не прошла бесследно, не истаяла в ее словах благодарности, а превратилась в волшебное вещество, что осело у нее на сердце блестящим никелированным слоем. Сладкое тягучее предчувствие проступило из сердечной глубины. Она попробовала представить, как случится это нежное, робкое и великое событие, как от ее будущего порыва натянется и лопнет последняя струна, связывающая ее с Володей, и она услышит жалобный звук, ощутит свободу и шагнет к НЕМУ…

– Давай выпьем за нас! – шепнула она ему в полночь. – Пусть сбудется все, что мы задумали…

Через час вернулись к танцам, и он, исполняя роль доброго хозяина, церемонно и обходительно танцевал с ее подругами, успевая отвечать на похвалы, хвалить и украдкой следить за ней. Она пошла по рукам. Подвыпившие мужья (кроме Яши, разумеется) забывали про дистанцию, норовили прижаться к нее, липли к ее уху. Она пыталась незаметно их унять, отстранялась, отводила взгляд, улыбалась сдержанно и напряженно, испытывая давнее, из Володиных времен ощущение, что за какую-то неизвестную ей провинность отбывает наказание в чужих объятиях. Когда она сталкивалась с ним взглядом, ее улыбка на краткий миг становилась растерянной и виноватой. Он в ответ ободряюще улыбался.

Светка, танцуя с ним, с фамильярной иронией похвалила его и Наташу за благоразумие. Еще бы ей не быть фамильярной: переживая вместе с хозяйкой пасмурный лиризм их размолвок, она была здесь, пожалуй, самой осведомленной ее наперсницей. Подругой она была грубоватой, но верной, как истина в последней инстанции. Кстати, в конце вечера он обменялся с ней номерами телефонов на тот случай, если… В общем, на всякий пожарный случай. Она отнеслась к его просьбе с пониманием.

– Звони, если что, – сказала она, ухмыляясь. – Будем вместе приводить подругу в чувство…

И он подумал, что душа его невесты, как ботанический сад, где рядом с розами растут колючки кактусов, Юлькины пальмы, Иркины рододендроны, Динины сикоморы, душистая бругмансия ее оргазма и прочие джунгли, сквозь которые ему порой не продраться.

Потом женщины удалились на кухню и оставили мужчин одних. Когда они вернулись, то увидели в центре компании хозяина, потчующего гостей следующими истинами:

– Да, я не интересуюсь политикой, но ее преступные деяния мне небезразличны!

– У нашего поколения был метод и были идеи. У нынешнего поколения есть только «Вау!»

– Наша избирательная система исключает смену власти выборным путем. Стало быть, впереди очередная революция, потому что в России настоящие перемены достигаются только через революции, причем всегда неудачно.

– Какая оппозиция, какие правозащитники?! Есть только люди, которые с ехидным видом выполняют чей-то заказ!

– Революция, как секс – одни хотят в этом участвовать, другие хотят при этом присутствовать.

– В нашей стране слишком много внутренних органов, но нет главного – сердца. Это от того, что здесь привыкли иметь дело с расстояниями, а не с людьми.

– Сети закона у нас дырявые, а правовая система построена только до того этажа, откуда не видно, как воруют и убивают.

– Если бы мне сказали, что через пять-семь лет здесь будет по-людски, я бы, возможно, подождал. Но не будет, кто бы и что бы ни говорил. Ни через пять, ни через десять. Никогда! А потому проще уехать туда, где уже давно живут по-людски…

Видя, что не все с ним согласны, он передернул затвор и выпалил:

– И все же это сравнительно хорошие новости. Но вот вам, как говорят французы, жирный бемоль: в нынешнем столетии в физическую эволюцию человека вмешается технический прогресс, человек станет не от мира сего, и вся нынешняя культура сохранится лишь в резервациях…

Муж Ирки Коршуновой, насмешливый очкастый программист поправил:

– Уверяю тебя, что это случится гораздо раньше, чем ты себе представляешь…

К пяти часам утра хозяева добрались, наконец, до кровати, и там она, засыпая, пробормотала:

– Димочка, ты сегодня был в ударе…