Неоновые Боги

голос не противоречит тому, как сильно колотится мое сердце, отчего у меня немного кружится голова. Я не могу поверить, что предлагаю это, не могу поверить, что была такой импульсивной, но слова просто продолжают литься из моего рта.

— Ты достаточно привлекателен в задумчивом смысле. Даже если я не в твоем вкусе, я

уверена, что ты можешь закрыть глаза и подумать об Англии или о том, что делает бугимен, когда занимается плотскими утехами.

— Плотские утехи. — Я не думаю, что он сделал хоть один вдох за последние шестьдесят секунд.

— Ты девственница, Персефона?

Я морщу нос.

— На самом деле это не твое дело.

Почему ты спрашиваешь?

— Потому что только девственница назвала бы секс «плотскими утехами».

Ах, вот что его удерживает. Мне не должно доставлять такого удовольствия тыкать этого человека так сильно, но, несмотря на то, что я сказала ему ранее, я, честно говоря, не думаю, что он причинит мне боль. Моя кожа не пытается сползать с моего тела каждый раз, когда я нахожусь с ним в одной комнате, что является заметным улучшением по сравнению с Зевсом и некоторыми другими людьми, которые часто посещают этот круг общения. Более того, Аид может рычать, огрызаться и пытаться словесно ударить меня, но он продолжает украдкой поглядывать на мои ноги, как будто ему физически больно, что я стою на них. Он раздражает, но он не причинит мне вреда, если его так волнует мой нынешний уровень комфорта.

Я бросаю на него слегка жалостливый взгляд

— Аид, несмотря на то нелепое значение, которое верхний город придает девственности,

существует множество видов деятельности, которые можно назвать «плотскими», которые не включают секс с пенисом во влагалище. На самом деле, я думал, ты это уже знаешь.

Его губы дергаются, но ему удается взять себя в руки, прежде чем по-настоящему улыбнуться. Затем он снова сердито смотрит на меня.

— Ты так стремишься продать свою девственность ради своей безопасности.

Я закатываю глаза.

— Пожалуйста. Какую бы выдумку моя мать ни продала Зевсу, я не девственница, так что, если

из-за этого твоя голова может взорваться, ты можешь расслабиться. Все в порядке.

Во всяком случае, он смотрит еще пристальнее.

— Это не делает предложенную тобой сделку более привлекательной.

О, это просто смешно. Я вздыхаю, выпуская наружу свое раздражение.

— Глупо с моей стороны думать, что ты принадлежишь к тому проценту человеческого

населения, которое не поклоняется алтарю девственной плевы.

Он ругается, выглядя так, словно хочет провести руками по лицу.

— Это не то, что я имел в виду.

— Это то, что ты сказал.

— Ты искажаешь мои слова.

— Неужели? — Я уже давно преодолела свой предел разочарования этим разговором.

Обычно я лучше продаю людям свои идеи, чем это.

— В чем проблема, Аид? На данный момент у нас схожие интересы. Ты хочешь наказать Зевса

за тот вред, который он тебе причинил. Я хочу, чтобы его планы жениться на мне умерли быстрой и эффективной смертью. Убедившись, что он верит, что мы трахаемся на каждой доступной поверхности, пока ты не отпечатаешься на моей коже, мв достигнем обеих этих целей. Он не прикоснется ко мне и десятифутовым шестом, и он никогда не сможет смириться с тем фактом, что это ты «погубил меня».

Он по-прежнему ничего не говорит. Я снова вздыхаю.

— Это потому, что ты думаешь, что будешь принуждать меня? Это не так. Если бы я не хотела

заняться с тобой сексом, я бы не предлагала.

Его шок такой восхитительный, что я почти чувствую его на вкус. Как и весь Олимп, этот человек видел различные публикации в СМИ обо мне и моей семье и делал предположения. Я не могу сказать, что все они ошибаются, но я получаю особое удовольствие от этого взаимодействия. Я знаю роль, которую моя мать придумала для меня среди моих четырех сестер — милая, солнечная Персефона, которая всегда улыбается, когда делает то, что ей говорят.

Они мало что знают.

Я не совсем лгу. Да, сейчас у меня не так много вариантов, но мысль о том, чтобы переспать с Аидом, разрушит все шансы на то, что кольцо Зевса будет у меня на пальце… Это взывает к очень темной, очень тайной части меня. Я хочу повернуть нож, наказать Зевса за то, что он вел себя так, будто я выставленное на аукцион произведение искусства, а не человек с мыслями, чувствами и планами. Я хочу, чтобы он корчился от боли вокруг клинка моего ремесла, чтобы подорвать его авторитет, проскользнув сквозь его пальцы, чтобы сразиться со своим врагом. Возможно, это мелочь, но ничто не бывает по-настоящему мелким, когда речь заходит о репутации. Моя мать хорошо преподала мне этот урок.

Власть в такой же степени зависит от восприятия, как и от ресурсов, которыми человек располагает в своем распоряжении.

— Я не знаю, как ты выбираешь сексуальных партнеров, но я обычно не торгуюсь за эту

привилегию. — Его рука дергается вдоль бока. — Сядь на свою задницу, пока ты не залила кровью весь мой ковер.

— Сначала деревянные полы, теперь ковер. Аид, ты положительно помешан на своих полах.-