Неоновые джунгли

В магазине теперь новый мясник – спокойный, неторопливый человек с добрыми глазами, хотя в профессиональном смысле он конечно же уступает покойному Рику Стассену. Джимми Довер занимается закупками товаров на «предрассветной» фермерской ярмарке, развозит по городу заказы и умудряется три раза в неделю ходить на вечерние курсы при университете «Образование для взрослых». Исключительно плотный график и ответственная работа сделали из него настоящего зрелого мужчину. Даже провести медовый месяц по-людски, как положено, у них с Тиной не было ни времени, ни возможности. О случившемся с Тиной соседи, конечно, поговаривали, однако та чудовищная июньская ночь, давшая более интересную пищу для разговоров, довольно быстро заставила их забыть эту тему. Впрочем, со временем любые слухи и сплетни постепенно утрачивают остроту, стихают или вообще умирают, освобождая место для новых, более свежих событий.

По мере того как медленно желтеет газетная бумага, так же неизбежно стираются из памяти и многие факты. Теперь мало кто уже помнит четырнадцатичасовую магнитофонную запись, сделанную полицией на основе невнятного лепета и бормотания сошедшего с ума молодого человека с уголовным прошлым. Хотя один час полезной информации из той пленки все-таки был извлечен. Никакой юридической силы эта информация, само собой разумеется, не имела, и все-таки полиция довольно успешно использовала ее для охоты на тех, кто в ней упоминался, до тех пор пока от апоплексического удара не умер Каршнер. Некоторые корреспонденты отмечали почти мистическое совпадение: его смерть была вызвана разрывом той же самой крупной артерии, которая лопнула тогда, в июне, в мощной груди старого Гаса Варака.

И хотя некоторые щупальца наркодилерской сети города Джонстона эффективно отсекли, а самой Организации пришлось пережить существенные «временные неудобства», голова зверя все же осталась нетронутой, так что через какое-то время у нее отросли новые щупальца, которые постепенно снова протянулись в город. Жизнь всегда берет свое: дети взрослеют, учатся и встают на место тех, кто по тем или иным причинам ушел... Свернутые рулончики «горячих денег» по-прежнему тайно передаются из рук в руки в фойе самых дешевых кинотеатров, в темных аллеях, в туалетах окраинных баров, в небольших кондитерских магазинчиках, расположенных поблизости от школ и детских спортзалов. Это продолжается и продолжится до тех пор, пока доходы от этого грязного бизнеса будут больше, чем связанный с ним риск.

Возможно, как полагает Бонни, для людей, живущих в неоновых джунглях города, все это прежде всего вопрос удачи. Правда, удачи, как, в свою очередь, настаивает Поль, вместе с частичкой веры. Но не какой-то конкретной веры, а просто способности во что-то верить.

А в тот старый дом с примыкающим к нему магазином, похоже, наконец-то снова вернулась удача. И дай им всём господь счастья и процветания!..

Бонни и Поль были там вчера вечером, прямо перед закрытием. Они ходили туда не просто, как говорят, «в гости», а для очередного подтверждения своей веры, своей собственной удачи. Они теперь вместе, женаты, но еще не совсем счастливы, хотя и очень надеются стать таковыми, причем в самое ближайшее время. Пока же жизнь, словно качели, то заносит их на вершину блаженства, то опускает в долину горечи, когда они оба всячески пытаются сделать друг другу больно... Чтобы прийти сюда, им пришлось пересечь весь город, поскольку сейчас они снимают домик для преподавательского состава городского университета и надеются достойно его обставить на деньги, которые Поль, помимо преподавания там, зарабатывает частным консультированием. Ни один из них пока еще не уверен на все сто процентов в успехе их семейной жизни, но оба честно стараются сделать так, чтобы все получилось.

Они зашли в магазин за несколько минут до его закрытия, а когда входную дверь заперли, Джим достал из холодильника банки с пивом, и они вшестером с удовольствием его выпили, поговорили о самых разных вещах, пошутили, весело посмеялись... В разгар веселья Доррис, правда, попыталась внести некоторую напряженность, с откровенной горечью в голосе вспомнив о деньгах Верна Локтера, которые полиция обнаружила никем не востребованными в камере хранения железнодорожного вокзала и которые, как она считала, по справедливости следовало бы вернуть пострадавшей от него семье Варак. Ведь сам безнадежно больной Локтер все равно уже больше никогда их не увидит. Равно как и вообще ничего, кроме высоких стен сумасшедшего дома, куда суд определил его на пожизненное заключение. Но, заметив суровый взгляд Уолтера, Доррис даже не пыталась ему перечить. Вероятно вспомнив об их «маленьком секрете», она улыбнулась и перевела разговор на совершенно другую, более приятную тему.