Неоновые росчерки

Затем воспоминание резко сменилось, из помещения я перенеслась на улицу, в ночь, на автомобильную стоянку.

Здесь в желтовато-оранжевом и тусклом свете уличных фонарей четверо мужчин о чем-то быстро переговаривались.

Один из них, как раз тот, что в наглую клеился ко мне, кинул другому маленький пакетик, с красноречиво белеющим внутри белым порошком. Другой, плотный, коренастый с прямыми русыми волосами и болезненными покраснением на лице, спрятал пакетик не куда-нибудь, а внутрь своего ботинка.

- Когда будем обыскивать Ожеровских, подкинешь старшему герыч,-приказал мужчина, чьи воспоминания, я сейчас наблюдала.

Он поправил куртку, и я увидела ремень кобуры с пистолетом. У двух других они тоже виднелись из-под расстегнутых курток.

- Поехали, - скомандовал обладатель неприятной улыбки и взгляда, - у нас мало времени. Если сопляки сбегут, Жанна нам ни черта не заплатит.

Кто-то из его компании, что-то бросил в ответ, но я уже не успела различить сказанное - воспоминание рассеялось по ветру, точно пыль, возвратив меня обратно, на заснеженный МКАД.

- Эй, милаха, ты чего застыла-то? - мужчина в куртке наклонился ко мне, сохраняя на своих противных губах не менее противную улыбку. - Замёрзла что ль? Пошли к нам, мы тебя обогреем, обещаю...

- Слышь, мужик, отвали от девчонки, - со спины к стоящему передо мной бритоголовому обладатель отвратительной улыбки, подошли трое водителей из стоящих рядом машин.

Вперед выступил широкоплечий мужчина с небольшим животом впереди. У него был образ этакого матёрого салдафона на пенсии - с проседью в коротких волосах, располневший, но не утративший ни формы, ни боевитого нрава, ни колючего пристального взгляда.

- Ты че не видишь, она школьница ещё, - продолжал 'солдат в возрасте'.

Он посмотрел на меня и командным голосом спросил:

- Тебе сколько лет?

- Пятнадцать, - робко ответила я.

У стоящим рядом с 'солдатом' мужчин в раз потемнели лица.

- Те чё, взрослых баб мало, утырок? - спросил другой, в расстёгнутой красной стёганке. - Че ты пристал к ребёнку?

- Уходи отсюда, - бросил мне мужчина со следами седины в волосах.

Я не заставила упрашивать себя дважды и скорым шагом припустила к 'нашему', с Леркой, Майбаху.

За спиной, я слышала ругань мужских голосов. Я была благодарна общественности за своевременное вмешательство, однако отлично знала, что как только любитель навязывать свое общество одиноким девушкам покажет этим мужчинам удостоверение, они вряд ли рискнут продолжать конфликт. А о том, что эти четверо именно полицейские, с учетом увиденных воспоминаний, догадаться было не сложно.

Обдумывая на ходу возможные варианты действий, я быстро шла к Майбаху.

Остановившись у дверцы, я задумчиво взглянула в сторону полицейского, который как раз пугал, заступившихся за меня, водителей своим удостоверением.

Я вспомнила короткие, но значимые эпизоды из видения и взвесила необходимость предпринимать какие-то меры. По всему выходило, что я могла бы забить на увиденное и спокойно ждать в машине, когда муниципальные службы решат проблему с затором или, когда Стас придумает, как нас отсюда извлечь.

Но, гребанная совесть, усиленная и сдобренная нездоровым чувством справедливости не дали сохранить равнодушие.

Плюс имя 'Жанна' в воспоминании напомнило мне о Жанне Микадзе и об отношении Стаса к этой женщине, как к нечестному коррумпированному судье, покрывавшему преступные схемы Вацлава Токмакова. И если Микадзе и есть та Жанна, о которой говорили эти 'грязные копы', то похоже она задумала собственноручно отомстить братьям Ожеровским.

Последние вообще-то должны быть в СИЗО и ожидать суда, но кажется я отстала от жизни... Как бы там ни было, я не могу проигнорировать то, что сейчас узнала. Стасу это не понравиться, но...

Я решила действовать.

Далеко, позади нашего Майбаха, среди других автомобилей, я разглядела машину патрульно-постовой службы.

Я закрыла приоткрытую было дверцу люксового седана, бросила взгляд на Лерку. Логинова с тревожным видом застыла за рулем. Она вопросительно кивнула мне, но я знаком попросила её подождать и ринулась в сторону патрульного полицейского автомобиля.

В голове было зазвучало приказное напутствие Стаса: '...не делай больше никаких резких движений, жди, когда я тебя наберу...'.

Нет, ну а что мне делать? Позволить этим явно нечистым на руку операм подставить с наркотиками Ожеровских, которые из-за этого, вероятно, могут стать жертвами самосуда Жанны Микадзе? Или что? Позвонить Стасу и проконсультироваться с ним?

Замешкавшись и задумавшись, я даже остановилась на пол пути и оглянулась назад.

Может оно и правда того не стоило... Фиг его знает. Может, эти полицейские едут на какую-то тайную операцию, цель которой призвать, неведомым образом, избежавших наказания террористов к ответственности...

Тьфу! Какая нафиг тайная операция?! Они собираются подбросить наркотики Ожеровским и совсем не из-за непримиримой жажды справедливости! Это же даже ежу из тумана понятно!

Я отбросила прочь назойливые сомнения и ускорила шаг в сторону патрульной машины.