Неоновые росчерки

КАМАЗ с пышным салютом брызг врезался в воду. Беспомощно вращая задние колеса, автозак медленно уходил под воду. Было в этой картине что-то печальное и удручающее.

Но Леониду было плевать.

В этот момент где-то совсем близко раздался шум автомобильных моторов и полицейских сирен. Леонид порывисто обернулся и грязно выругался. Вдалеке между деревьев замелькали полицейские сирены.

Полунин понял, что его засекли. Очевидно глазастые пилоты вертолёта увидели свежие следы от колес на земляной почве, перед лесом.

Теперь у него был только один выход: бежать. Бежать вперёд, через чащу леса, продираясь к свободе, к жизни, к сладостной возможности долгожданной мести.

МАРИАН МИРБАХ

Воскресенье, 22 марта. События сразу после диалога между Корф и Полуниным.

Телефон не отвечал. Слишком долго. Непозволительно долго для человека, который многим обязан ему, Мариану.

- Да? - наконец ответил знакомый басовитый раздраженный голос. - Чего тебе?

Мирбах стерпел неуважительный тон собеседника.

- Здравствуй. Родион, - немного елейным голосом произнес Мирбах. - Как жизнь? Как твои племяшки?

Родион Датский, помешкав, недружелюбно ответил:

- Всё в порядке.

- Жаль, я не могу сказать того же.

Шум досадного вздоха.

- И что опять у тебя случилось? - с претензией в голосе, спросил Датский.

- Ты знаешь, что, - рыкнул Мирбах, чуть потеряв контроль на чувствами. - Токмаков! Ты слышал?! Знаешь, что его дом захватили, какие-то малолетние упыри?!

- Ну и чего ты так нервничаешь? Токмакова жалко? Так купишь себе другого прокурора.

- Может мне, заодно, стоит задуматься о покупке другого полковника Следственного комитета? А? Датчанин?! - язвительно спросил Мирбах.

- Давай без угроз...

- Давай без условий! - перебил его Мариан. - Мне нужно, чтобы ты взял контроль над ситуацией.

- Я не могу, Мариан, - сдержанно ответил Датчанин. - Это дело в юрисдикции ЦСН...

- Так найди способ и повод вмешаться! - прикрикнул на него Мирбах и прошелся вдоль огромного окна во всю стену. - Мне что, учить тебя?

- Это будет нелегко.

- Знаю, и если справишься, я буду очень щедр. А это редкость, для меня. Ты знаешь.

В трубке послышался звук захлопнутой двери и тяжелые шаги.

- Почему тебя это так волнует, Мирбах? Что, у Токмакова в доме может быть какой-то компромат не тебя?

- Это не твоего ума дело, просто сделай так, чтобы ты был там главным.

Родион сдавленно прокашлялся.

- А дальше что?

Мариан чуть скривил губы.

- Нужно спровоцировать штурм...

- Зачем это?

- Вацлав... да и его жена тоже, не должны выжить в этой истории, - поигрывая дорогой ручкой, ответил Мирбах.

Родион фыркнул.

- Не много ли ты просишь, Мариан? И бабу то его зачем валить?

- Она тоже может что-то знать. Я понятия не имею, кто эти парни в его доме. Что если их кто-то их послал? Что если они там не только ради Токмакова?..

Мариан встал из-за стола.

- Я предпочитаю перестраховаться. К тому же, в доме Вацлава, вероятно в его кабинете, могут быть документы, записи, свидетельства или что-то ещё, что... может вызвать серьёзные вопросы к 'Медеору' и выявить ряд крайне неудобных для нас моментов.

- Это ты про замятый иск от клиники 'Исида'? - засмеялся Родион.

Мирбах недовольно поджал губы. По его мнению, этот полковник всё чаще забывался, и забывал свое место.

- В частности, - буркнул глава корпорации 'Медеор'. - Займись этим, Родион. Токмаковы должны сдохнуть, любые компрометирующие нас документы должны быть уничтожены. Не дай бог полиция или ФСБ при обыске дома, что-то найдут. Имей ввиду, Родион...

Мирбах сделал зловещую паузу и прошипел в трубку:

- Если буду тонуть я, ты утонешь вместе со мной. Ты и твои обожаемые близняшки.

- Их-то не трогай, - голос Датчанина в один момент промёрз и угрожающе окаменел. - Я всё сделаю.

- Вот и молодец, - победно улыбнулся Мирбах. - И поторопись, мне нужны результаты.

С этими словами он положил трубку.

Леонид несколько мгновений постучал пальцами по гладкой полированной поверхности стола из орехового дерева.

Слева от него шевельнулся человек, всё это время молча разглядывавший подсвеченные флакончики и пузырьки в стеклянном шкафу.

- Я мог бы убрать Токмакова и его жену, - равнодушным и, словно, немного утомленным голосом произнес мужчина в чёрном смокинге.

Он был в классических черных брюках и таки же черных, остроносых туфлях. На шее, под подбородком у него белела чуть смятая бабочка.

Его гладкие, лоснящиеся темные волосы были зачесаны на бок и немного неряшливо свисали на левую сторону лица. У мужчины было очень бледное, почти белое лицо с печальным с флегматичным взглядом блеклых водянисты серых глаз и бледными, чуть посиневшими губами. У него были правильные, даже можно сказать аристократичные черты лица с прямым носом и заостренным, чуть выдающимся вперед, подбородком.

Мирбах не сразу обратил внимание на предложение мужчины в смокинге.

Он ещё несколько мгновений постукивал по тусклому отражению на своем столе, что-то сосредоточенно обдумывая. Затем перевёл взгляд на обладателя белой бабочки на шее.