Неоновые росчерки

Стас перевёл взгляд на майора ЦСН, взглянул в его глаза. Ему показалось, что во взгляде Каульбарса скрывалась нетерпеливость и яростная жажда расправы над молодыми злоумышленниками.

- Мне жаль, товарищ майор, но в ближайшее время дом штурмовать нельзя, - с сожалением покачал головой Стас.

- Товарищ подполковник, - Ратибор взялся руками за лямки бронежилета, - уверяю вас, это не первая подобная операция, которую мне приходиться проводить. Я хорошо знаю свое дело!

В резких словах командира спецназа чувствовалось возмущенное негодование.

- Не сомневаюсь, майор, - устало ответил Стас, - но, думаю, вы никогда не проводите операции по освобождению заложников, не оценив все возможные риски и негативные последствия.

- О чем вы? - непонимающе скривив брови, быстро спросил Каульбарс.

- Они подстраховались, - объяснил Стас. - Их главарь предупредил меня, что если будет штурм, погибнет гораздо больше людей, чем мы полагаем.

Каульбарс недоверчиво прищурился, посмотрел на Аспирина. Антон Спиридонович досадливо цокнул языком.

- Чёрт их знает... - проворчал он. - А ты им веришь Стас?

- А я вот нет! - с вызовом ответил Ратибор.

Стас окинул его скептическим и сочувственным взглядом.

- И вы готовы рискнуть?

- Да, готов, - словно сминая металл, жестко проговорил Каульбарс.

- Вам не кажется, что у вас могло это войти в привычку? - не удержался от укола Стас.

Этот твердолобый солдафон его уже порядком раздражал.

- Послушайте, вы!.. - повысив голос, начал было Ратибор.

- Хватит! - перебил их Аспирин. - Сейчас не до этого. В любом случае, подполковник Корнилов прав: сейчас штурмовать нельзя! Если будут жертвы, в преддверии грядущего форума, нас здесь вас с вами употребят живьём! И поверьте, такого облома, никому из нас никогда не забудут. Особенно!..

Генерал сделал паузу и внушительно посмотрел на спецназовца.

- Тем, кто возглавлял штурм. Так, что проявите терпение, майор! Иначе мне придется напрямую переговорить с вашим начальством и попросить другого начальника cпецгруппы!

Лицо Каулбарса опасно налилось краснотой.

- Как скажите... товарищ генерал, - процедил он и посмотрел на Стаса. - Вы теперь будете искать убийцу для террористов? Я правильно вас понял?

- Я буду искать этого убийцу, потому что он будет убивать снова и снова, пока я и мои люди его не найдём, - ответил Стас. - К тому же, мне нужно узнать о подстраховке террористов. Как только мы узнаем, что это и нейтрализуем опасность, у вас будет возможность провести штурм.

- Значит договариваться с ними и выполнять их условия вы не будете? - кажется Ратибор немного смягчился.

- Ни в коем случае, - ответил Стас и оглянулся на дом Токмаковых. - Они пришли не только за мнимой справедливостью, но и за вполне предметной местью.

- И что это значит? - спросил Ратибор.

- Они в любом случае убьют заложников, - ответил Стас. - Это их конечная цель. Наказание. Сначала, угрожая убить заложников, добиться расследования, то бишь справедливости, а потом... свершить наказание. Казнь прокурора, вместе с семьёй.

Ратибор шумно выдохнул через нос, на его лице едва заметно дрогнули две скуловые мышцы. А генерал Савельев пробормотал какое-то ругательство.

Стас попрощался с ними и ринулся к своей машине. Аспирин остался на месте, чтобы сдерживать пыл спецназа ЦСН и не допустить катастрофы. А у Стаса и его группы оставалось девять часов сорок восемь минут на то, чтобы предоставить результаты по расследованию и неизвестное количество времени до нового убийства.

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Воскресенье, 22 марта.

Я сидела в своей комнате, на кровати, и пару секунд смотрела в одну точку. Я была как будто оглушена, хоть и пребывала в сознание.

Мой мозг, мое сознание, вся моя сущность отказывались и противились верить в то, что мой дядя... Мой любимый и единственный дядя Сигизмунд, мог оказаться... мог... мог дать согласие на то, чтобы похитить людей. Похитить, чтобы этот уродец, этот абсолютно аморальный подонок, Гудзевич, мог осуществить свою месть!

И кого! Кого мой дядя собрался похищать?! Семью Стаса! Стаса, господи! Его жену и единственную дочь! Риту и Алину! Единственных, самых дорогих и любимых его людей! Тех, без кого он не может жить!

Я не знала, что делать, но ясно осознавала, что этому нужно помешать. Я несколько раз набирала номер Стаса, и два раза его сбрасывала. Я была в полнейшем паническом смятении, мне было крайне трудно соображать и мне было страшно... Мне было страшно ошибиться.

Что будет, если мой дядя не выполнит просьбу Гудзевича?! Что будет... Как я буду жить, если из-за моих действия дядю Сигизмунда убьют или... или посадят?! Я фактически собственноручно отправлю за решетку человека, к которому сбежала из того ада, который мне устроила родная семья!

Кем я буду после этого?!

Я захлебывалась тихими сдавленными рыданиями. Я не видела выхода, не знала, как поступить. Ещё никогда в своей жизни я не ощущала себя такой ничтожной, слабой и... маленькой! Растерянной напуганной маленькой девочкой! Вот, кем я сейчас была!