Неоновый дневник

Макс собирает пластинки для сета, и я лениво наблюдаю за тем, как его длинные пальцы медленно перебирают бумажные конверты. Широкие джинсы, кофта, которая ему велика, растрёпанные волосы — мне нравится в нем все. Он сидит на полу и роется в кейсе, а я валяюсь на диване в его гостиной, и думаю о том, как бы мне затащить его в постель. Не придумав ничего оригинального, приподнимаюсь на локтях:

— Я хочу тебя.

Пальцы прекращают свой бег по корешкам конвертов. Я не вижу его лица, но по голосу понимаю, что он улыбается.

— Сейчас? Дин, мне скоро играть, надо ехать.

Я молчу и продолжаю смотреть на него, зная, что даже этого достаточно, чтобы он почувствовал то, что сейчас чувствую я. Он поднимается, подходит ко мне.

— Мы опоздаем.

— М-м, напугал.

Я тяну вниз бегунок ширинки на его джинсах. Макс хватает меня за руки, я поднимаю взгляд и делаю невинное лицо. Он улыбается:

— Ну, потерпи несколько часов.

Да, конечно, блять. Потерпи. Я не могу терпеть, я хочу его прямо сейчас, и я знаю, что получу все, что мне нужно. В конце концов, он тоже этого хочет.

Я не знаю, как назвать то, что происходит между нами. У меня нет таких слов. Мне просто сносит крышу от его тела, его запаха, его глаз, особенно, когда он обдолбанный, и у него такие огромные зрачки. Я хочу быть чем-то большим, чем просто девушка, которую он трахает. Хочу быть его самой безумной галлюцинацией. Хочу, чтобы он был одержим мной, чтобы он был только моим, но он глубоко погружен в свою собственную бездну, и его демоны держат его слишком крепко. Наверно, поэтому меня так тянет к нему — я вижу, что он такой же, как я.

* * *

За дверью гремит музыка. Передо мной — стакан с коньяком, смешанным с колой, я поднимаю его, делаю глоток, а потом продолжаю слушать:

— Я не понимаю, чего она хочет. Она меня просто преследует.

Мы сидим в клубе, в ди-джейке, и Дэн, друг Макса, тот, второй парень из автобуса, рассказывает про какую-то девчонку. Макс, смеется, выпуская дым:

— Она просто хочет, чтобы ты ее выебал.

Я закуриваю и продолжаю молча наблюдать за ними. Я тоже хочу, чтобы Макс меня выебал прямо сейчас, но он забирает кейс и выходит в зал. Мы с Дэном остаемся вдвоем, и я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, спрашиваю:

— Так что там у тебя за девчонка?

— Да похуй на нее. У меня с этим нет проблем.

Он смотрит на меня сквозь клубы дыма, потом немного подается вперед, и спрашивает:

— А ты знаешь, сколько девок было у Макса? Он со всеми в тусовке переспал. Только ему никто не нужен. Ты ведь сама понимаешь, что для него всегда будет на первом месте. Имей это ввиду.

Кажется, он собирается сказать что-то еще, но в это время дверь открывается и заходит ди-джей, которого сменил Макс. Он плюхается на диван рядом с Дэном, тоже закуривает, кивает мне:

— Привет.

Потом обращается к Дэну:

— Не знаешь, Макс принес?

— Дождись его и спроси.

Я знаю, о чем они говорят, видела пакетик, который Макс положил в карман джинсов, когда мы выходили от него. Я не спрашиваю, что он берет с собой — и так все понятно. У него всегда есть что-нибудь — покурить, принять, закинуться. Он спокойно может набухаться, а потом съесть кислоты, и накуриться сверху. Иногда я думаю о том, насколько глубока его яма, если он не боится употреблять все подряд, лишь бы не слышать доносящихся из нее голосов.

Через час приходит очередь Дэна вставать за пульт и ребята выходят из ди-джейки. Я остаюсь одна, снова закуриваю и смотрю на дверь. Блять, я курю слишком много — могу за ночь в клубе высадить пачку. Не то, чтобы я не могла обойтись без этого, просто мне нравится, как я выгляжу. Сигареты и мои пальцы — созданы друг для друга. Я тянусь к пепельнице, вспоминая, как полгода назад мы с Максом молча курили в этой комнате, и улыбаюсь. Все-таки я получила то, что хотела. Получила его. Или нет?

Хлопок дверью возвращает меня к реальности. Макс заходит в ди-джейку, и я поднимаюсь ему навстречу. Запускаю руки ему под футболку, он обнимает меня, мы целуемся, он расстегивает молнию на моих джинсах и тянет их вниз. Опускается на диван, и я сажусь на него сверху. Мы трахаемся, за дверью слышна музыка, и в любой момент кто-то может зайти, но мне похуй. Я уже не принадлежу себе, это — как попасть в сильное течение, или упасть с большой высоты. Ты просто летишь вниз, и ничего не можешь с этим сделать. Он смотрит на меня снизу вверх, и я снова вижу его огромные зрачки, пиздец, когда он успел? Перед сетом или во время него, или сразу после, какая, теперь, нахуй разница. Мне все равно. В его глазах желание, животный голод, а глубоко под ним — страх. Я прижимаюсь щекой к его виску и шепчу ему на ухо:

— Трахни меня так, чтобы я забыла свое имя.

* * *

— Я просто напуганная девочка, сидящая на краю бездны и смотрящая на звезды. Я застряла посередине, между своими страхами и мечтами.

— Что такое бездна?

— Это будущее. Я не люблю о нем думать, потому что там в конце — только смерть.

— А звезды тогда, это что?