Неоправданная ставка

Прелестные особи женского пола наводнили остров в погоне за пиратским золотом. Несколько местных красоток слыли постоянными подругами знаменитых пиратских капитанов, были и те, о чьих ласках вспоминали многие пираты во время долгого плавания. Некоторые женщины уже имели детей, и при возвращении в порт среди пирующих пиратов то тут, то там появлялись довольные детские рожицы со знакомыми многим членам берегового братства чертами лица. Постепенно некоторые женщины обжили несколько домов, где, как правило, и находились, имея на попечении пару десятков портовых красоток и усиленно промышляя по приходу торговых и пиратских судов. Отцы обычно особенно не беспокоились о своих случайных отпрысках, и мамаши ублажали моряков своими телесами до той поры, пока всё золото, находившееся при гуляке, не перекочевывало в их многочисленные карманы.

Сэмуил не сильно увлекался вином, а потому решил пройтись по острову, где похоже были места достойные пера художника. Он проходил мимо аккуратного домика, увитого виноградной лозой, когда его окликнули. Белокурая девушка, слегка присев в знак приветствия, спросила:

— Вы доктор Дюпри?

— Нет, я не Дюпри и не доктор, потому что у меня не было практики. Но я неплохо разбираюсь в медицине, — ответил Сэмуил.

— Капитан «Ночной птицы» обещал привезти доктора для моей сестры, — грустно объяснила девушка свою оплошность. — Она беременна, должна вот-вот родить, и ей очень плохо.

— Не отчаивайтесь, вполне возможно, что доктор скоро подойдёт.

Девушка посмотрела на Сэмуила глазами, полными слез:

— Но моя сестра не может ждать, — всхлипывания незнакомки перешли в рыдания, — помогите нам.

— Проведите меня к вашей сестре.

Роженица лежала в небольшой комнате и тихонько напевала, но эта песня не была радостной, в голосе чувствовалась обречённость. Услышав шаги, женщина перестала петь и произнесла:

— Катарина, это ты?

— Я привела человека, который поможет нам.

— Он доктор?

Девушка посмотрела на Сэмуила с немым вопросом, что ей ответить сестре.

— Скажите, что я доктор, пусть она будет спокойна, — шёпотом произнёс он.

— Да он доктор, доктор … — залепетала девушка.

— Хэмпфил, — подсказал Сэм.

— Доктор Хэмпфил, — договорила Катарина.

После осмотра Сэмуил понял, что у женщины узкие тазовые кости, при купном плоле, и родить сама она не сможет. Несколько секунд он стоял в раздумье. «Похоже это ещё одно испытание Сэмуил Хэмпфил, ниспосланное тебе свыше. И ты должен пройти его. Если ей не помочь она умрёт, если он будет не точен, она тоже умрёт. «Лучше сделать и не пожалеть, чем пожалеть, что ничего не сделал» — вспомнились слова маркиза Лотти»

И он и, повернувшись к Катарине, уверенным голосом произнёс:

— В вашем саду я видел листья дикой цитерии, сорвите несколько и хорошо промойте их в проточной воде. Ещё мне нужна большая игла, суровая нить, много горячей воды и несколько чистых простыней.

Сэмуил спустился в сад и, подправив и без того острый нож о ремень, стал обжигать его на огне.

— Всё готово, доктор, — высунувшись из окна, произнесла Катарина, и в голосе ее была слышна надежда.

Сэмуил мысленно прочитал молитву и вошёл в комнату.

— Вы должны в точности исполнять все, что я буду говорить, — строго сказал он побледневшей девушке. — Одному мне не справиться, но вдвоём мы всё сделаем. Привяжите ей ноги и руки к кровати.

Потом, обращаясь уже к роженице, он произнёс:

— Я сейчас дам вам маковое молочко, это значительно облегчит боль, но потерпеть придётся. Вы не первая женщина, родившая подобным образом, наука давно практикует подобные роды, доверьтесь мне и потерпите.

Сэмуил подождал пока зрачки роженицы не сузились до размеров игольного ушка, и сама она не впала в забытье.

От осознания, что ему предстоит сделать, у Сэмуила задрожали руки, но он переборол себя и, несколько раз прочитав про себя молитву, начал делать надрез. Он помнил, какими уверенными были движения маркиза Лотти. Слова маркиза стучали молоточками в его висках: «Доктор должен быть хладнокровен, и каждое его движение должно быть уверенным, только в этом случае операция будет успешной». Когда он погрузил руки в чрево женщины, доставая ребёнка и перерезая его пуповину, тошнота подкатилась к горлу. Посмотрев на Катарину, которая не падала в обморок, потому что боялась за жизнь сестры, он понял, что не вправе давать волю своим чувствам, и успокоился.

Крик ребёнка огласил комнату.

— Быстро оботрите его и прикройте, — облегчённо вздохнул Сэмуил.

Предстояла довольно сложная процедура: он должен зашить живот бедняжке. Когда Сэмуил наложил последний шов и протёр рану соком цитерии, благотворно влияющей на заживление ран, силы оставили его, и он устало опустился на край кровати.

— Спасибо вам, доктор, — простонала девушка, в несколько помутнённом сознании. Сэмуил в ответ только молча кивнул головой и, пошатываясь на ватных ногах, вышел в сад. Катарина, сияя радостной улыбкой, держала укутанного новорожденного.

— Постоянно протирайте этим соком рану, и берегите малыша от сквозняков, — произнёс Сэмуил и пошагал в поисках таверны.