Неопределенная Вселенная

Сны воспринимаются нами такими же эпизодами, с утратой связующих звеньев, или звеньев, которые мы не в состоянии припомнить, и потому считаем их отсутствующими при анализе бодрствующего сознания. Однако в процессе сна мы ничуть не подозреваем об отрывочности переживаемого эпизода и поэтому не теряем во сне чувства реальности, без которого длительное продолжение сновидения невозможно. Значит, воспоминание о реальных событиях как воспоминание о некоторых отрывочных визуально-чувственных эпизодах практически ничем не отличается от воспоминания о снах, характеризующихся столь же отрывочными эпизодами. Если предположить, что мы помним лишь малую толику снов, можно заявить, что за один период сна мы можем пережить практически бесконечное количество эпизодов с подразумеваемыми забытыми и опущенными в рамках спящего сознания звеньями, которые так же, возможно, существуют, как в реальной жизни, но просто забыты и опущены еще на уровне сна. Нередко, просыпаясь посреди ночи и вновь засыпая, мы сталкиваемся с продолжением сюжета того же сна или с совершенно новым сном иного содержания. Нельзя сказать, что в одно и то же время нам может сниться несколько разных снов, но опять же, говоря о времени, мы понимаем его в обычном смысле, который, как мы не раз убедились, является ложным. Не является ли множественность сновидений некоей моделью множественности одновременно развивающихся логичных и последовательных жизней, отголоски которых мы выхватываем пробуждением, и лишь из-за резкого перехода к новому течению событий сон кажется нам непоследовательным, а следовательно, и нереальным? Иногда мы сталкиваемся с многослойностью сна, когда нам снится, что мы спим, и снится, что пробуждаемся. И лишь затем мы пробуждаемся в действительности, осознав, что то пробуждение было ложным. Что снится нам в снах, когда мы спим во сне, как раз в те самые промежутки между эпизодами сна, которые выпадают? Не является ли ощущаемая нами реальной жизнь одним из вариантов параллельно длящихся снов? Не являются ли наши сны параллельно длящимися реальными жизнями, в одной из которых вы читаете эти строки в настоящий момент? Не имеют ли сны столь же полного права на серьезное отношение, как и реальная жизнь, или наоборот, мы вправе несколько ослабить свое психологическое напряжение, привнеся немного отношения к реальности, как к сновидению, где события, с точки зрения пробудившегося сознания, обратимы и не столь решающи? Ведь события нашей реальной жизни кажутся нашему видящему сновидения сознанию не столь решающими и обратимыми? Так или иначе, представленная модель возможного равенства между реальностью сна и бодрствования, или, если хотите, реальности сна в той же мере, как и нереальности бодрствования, позволяет изменить отношение к течению времени с его воображаемыми ограничениями и признать его течение иллюзорным.

Глава 9 Ограниченность человеческого языка и сознания в постижении и описании мироздания и понятия времени

Мир не существует, а поминутно творится заново, его непрерывность – плод нехватки воображения», – в этом блестящем афоризме Станислав Ежи Лец выразил мысль о фундаментальной ограниченности человеческого разума в попытках постижения и описания основ мироздания. Однако «человек – мера всех вещей», по словам Протагора, и иного мыслящего субъекта для отражения и осознания мироздания нам пока, увы, не дано. И несмотря на то, что «из такого кривого полена, как человек, ничего прямого не выстругаешь» (Иммануил Кант), ни другого объекта, ни другого наблюдателя, кроме человеческого сознания, у нас в распоряжении нет.

Осознание мироздания вряд ли достижимо в одиночку. Нет, это не противоречит образу одинокого философа, отстраненного от сует мира. Имеется в виду, что человек, не находясь в прямом и длительном взаимодействии с себе подобными, не обучаясь языку и логике мышления, не способен развить свое сознание настолько, чтобы задаться вопросами мироздания. Многочисленные примеры выпадения из человеческого общества в младенческом возрасте показывали, что без взаимодействия с этим обществом человек остается на животной стадии развития. Но даже для человека, обладающего развитым сознанием, недостаточно принятия субъективного бездоказательного воззрения, которое не могло бы быть понято и принято другим субъектом. И хотя любая объективность есть лишь сумма субъективностей, познание вне объективного анализа нецелесообразно.

Основным средством осуществления этого познания, безусловно, является человеческий язык.