Неосторожное слово (СИ)

  Молвив так, собака тотчас убежала, старуха и глазом моргнуть не успела.

  "Что это они мне всё одно? - подумала старуха. - Всё про пороки мужнины. Будто я сама не ведаю, что он зануда. Как примется морали читать, так спасу от него нет".

  Пошла дальше. Вдруг нежданно-негаданно увидала она ребёночка крохотного. Лежал, сердечный, посреди поля, в пелёнки укутанный, да кричал истошно.

  "Кушать, поди, хочет. Что ж у него за мамаша? Чай, нехристь какая, коль ребёнка в поле оставила. Молочка бы ему".

  Взяла она ребёнка на руки и давай молоком поить. Наконец, успокоился малыш, заулыбался. Так и тянет к ней ручки крохотные.

  "В деревню его надо отнести. Может, люди добрые приютят".

  Только успела подумать, как вдруг дитё заговорило. Да так разборчиво, что старуха диву далась:

  - Благослови тебя Бог, бабушка! За то, что ты со мной молочком поделилась, отплачу тебе добром.

  Только он это промолвил, выросли у него на спине два крылышка, белых, как снег. А над головой нимб засиял. Ни дать ни взять ангел!

  - Боже милостивый! - перекрестилась старушка. - Что же ты посреди поля делаешь-то?

  - Тебя испытывал. Хотел проверить твою доброту и милосердие. Слушай, что я тебе скажу: сбилась ты с пути, не к аду ты идёшь, а к самому раю.

  - А как же в ад попасть?

  - Иди налево до самого края земли. Как увидишь овраг, прыгай. Увидишь ворота - называй три шестёрки. Сбегутся к тебе черти со всего ада, станут приглашать войти. Не заходи ни за какие коврижки.

  Сказав это, ангел исчез, будто сквозь землю провалился. Подивилась старуха да пошла в другую сторонушку.

  Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Долго шла старуха полями да степями, оврагами да буреломами, пока не оказалась пред оврагом: широким-прешироким, глубоким-преглубоким. Делать нечего: перекрестилась старуха да и в овраг.

  Как оклемалась, увидала она врата чёрные. А у врат черти стоят, ей бесстыже подмигивают. Видать, чуют добычу лёгкую. Да только не ведают, на кого глаз положили.

  - Здрасте, господа, - поклонилась им старуха.

  - Здравствуй, бабушка, - ответствовали ей черти. - Кто такая будешь? С чем пришла?

  - Матушка я Ерёмкина, Фомки Васильева жена. А звать меня Прасковьей. Христом Богом заклинаю: отдайте мне сыночка. Хоть меня, старую, заберите, но Ерёмушку-то отдайте!

  Загневились тут чёртики да и налетели на старуху:

  - Ты чьё имя здесь поминаешь, карга старая? Ты что, запамятовала, где находишься? Смотри, а то живо припомним!

  Испужалась старуха: с рассерженными чертями шутки плохи.

  - Простите ради... - начала было старуха да спохватилась, что чуть было опять про Боженьку не вспомнила. - Словом, не серчайте. Только сыночка-то верните! Душу свою отдам. По доброй воле отдам, только отпустите Ерёмушку!

  - И то дело. Ну что ж, добро пожаловать в ад.

  Распахнулись перед нею ворота широкие, да вспомнила старуха ангелово наставление.

  "Ещё как обманут лукавые, - подумала она. - Пускай сначала Ерёмушку отпустят".

  - А где Ерёмушка-то? - спросила старуха. - Дайте-ка сначала хоть взглянуть на него.

  - Так он внутри. Заходи - увидишь.

  Чует старуха - и вправду подвох какой-то. Да и говорит чертям:

  - Вы ж всё равно отпускать его думаете. Так чего ж медлить?

  - А коль ты, старая обманешь?

  - А вы не пужайтесь - я зайду, как только Ерёмушка выйдет.

  Черти давай уговаривать старуху, да не поддаётся она на их речи сладкие. Плюнули черти да и говорят:

  - Ладно, дома твой Ерёмушка. А вот муженёк у нас - вместо него остался.

  Хоть и знала старуха, что черти такой народец: соврут и дорого не возьмут, но на этот раз отчего-то поверила. Видать, сердце матери почуяло, что Ерёмка и впрямь не у чертей. А вот муж...

  - Тогда сделайте милость, господа: дайте хоть взглянуть на Фомушку.

  - Конечно. Али мы звери какие? Заходи, будь как дома.

  Чует старуха, что без хитрости своего не получить, да и говорит:

  - Чай, брешете вы всё - не у вас мой старик. Это вы нарочно меня завлечь хотите. Знаю я ваши уловки. Ну раз Ерёмушка дома - я, пожалуй, пойду. Он же у меня безрукий - сам ни печи не затопит, ни каши не сварит.

  Клюнули черти на эту уловку. Тотчас же у ворот появился старик. Узнав жену родимую, он едва Богу душу не отдал (если только погибель в аду к Богу попасть не мешает).

  - Что же, нехристи эдакие, его здесь держите?

  - Так он сам свою душу отдал. За свободу Ерёмки.

  - Брешут они, Прасковья, - ответил старик, услыхав это. - Выгнали они Ерёмку за то, что безрукий. А меня силою удерживают. Уходи-ка ты от греха подальше. Зачем тебе пропадать вместе со мной? Иди домой к сыночку.

  Но черти воспротивились:

  - Ты что же это, старая, мужа бросишь, про клятвы забудешь, что пред алтарём давала? Куда иголка, туда и нитка.

  Да не так-то просто провести старуху - недаром институт с дипломом закончила.

  - Давеча у меня святые апостолы ночевали. Сказали, что как будет нужда в помощи, чтобы к ним шла. Вот пойду да скажу, что вы в аду живых держите.

  Тут-то черти испужались - знают ведь, что у самих рыльце в пушку.

  - Ладно, уговорила, старая. Давай уладим дело полюбовно. Узнаешь муженька родного - так и быть - забирай. А коли не узнаешь - на нет и суда нет.