НеОтец

Но все снова пошло наперекосяк. Сдать кровь сегодня я уже не успевала, и делать здесь было больше нечего. Дрожа всем телом и сминая пальцами бежевую папку, я преодолела прохладный, наполненный немногочисленными в этот час холл. Двери с тихим стуком открылись, и я вышла на залитую солнечным светом улицу. В жару и… Попала на новый круг ада.

Ослепившее меня яркое полуденное солнце сменилось вспышками фотокамер. Меня обступили какие-то люди, тыча  микрофонами. Жадно щелкали одноглазые объективы фотокамер. Дверь позади уже закрылась и заклинила как обычно. Меня тут же оттеснили в сторону и загнали в угол, точно желанную добычу. Посыпались наперебой вопросы:

– Вы дочь Эйдена Шторма? Когда вы об этом узнали?

– Что вы здесь делаете? Вы беременны?

– Кто отец вашего ребенка? Вы пришли делать аборт?

– Расскажите нам всю правду! Общественность заслуживает право знать, за кого голосует! – визжал какой-то особенно мерзкий голос. – Вы спали со своим отцом? Он растлил вас? Изнасиловал?

Застыла, не в силах шевельнуться и послать этих уродов подальше. Мир вращался. Все лица слились в единое пятно, а голоса в невнятный гул. Я открывала и закрывала рот, но не могла сказать ни слова. Руки будто онемели. В голове билась одна мысль: «Вот и попались! Мне конец!  Нам конец! Эйдену конец. Конец всему. Это точка…»

Колени подогнулись, папка с документами выскользнула из ослабевших пальцев, и кто-то, точно сжалившись надо мной, выключил свет…

– Лина, солнышко. Приди в себя! – шептал кто-то родной, пахнущий терпким дорогим парфюмом.

Эйден. Мне все равно, где я. Главное, он здесь, а значит кошмар закончился. Хотя бы тот, который касается сотни журналистов и их мерзких вопросов. Открыла слипшиеся веки. Это не сон. Это действительно Эйден. Сидит на краю кровати в нашей теперь уже общей спальне. Пытаюсь двинуться и морщусь от боли. В вене торчит катетер. Прозрачная трубка соединяет меня с наполовину пустой капельницей.

– Как же ты меня напугала! – выдыхает Шторм, и я оказываюсь в его руках раньше, чем успеваю хоть что-либо сказать.

– Осторожнее, капельница, – шепчу в ответ, а сама только теснее прижимаюсь. – Что случилось?

Эйден отпустил меня и приподнял подушку, помогая сесть на кровати. Теперь, когда первый шок прошел, он смотрел на меня строго и чуть хмурил темные брови.

– Это я должен спросить у тебя. Что произошло, Лина? Что тебе понадобилось в той клинике?

– Это клиника, где я наблюдаюсь, – пискнула тихо и сжалась, натянув на себя одеяло.

– Все изменилось. Ты – часть моей жизни и все, что касается твоей жизни и здоровья тоже. Первое, что ты должна была сделать – посоветоваться со мной. Я бы подобрал надежную клинику для осмотра, – чуть поморщился, как от головной боли.

А меня пронзило. Он знает. Когда я упала в обморок ему, наверное, тут же обо всем доложили. Где я была, зачем туда ездила и что именно показало обследование. На моем лбу выступил холодный пот, мурашки пробежали вниз по позвоночнику. Страшно. Я вся сжалась под одеялом, что он скажет? Но Эйден молчал, глядя на меня с укоризной.

– Ты… Ты знаешь? – прошептала севшим голосом. – Зачем я ездила туда, ты уже в курсе?

Я так и не решилась произнести вслух главные слова.

– Да. И, к сожалению, не только я. Когда ты потеряла сознание, журналисты заполучили папку с документами и результатами твоего обследования. Они не стеснялись, потроша чужое имущество. Подозреваю, только ленивый не сфотографировал те бумаги.

Я похолодела и сжала пальцами одеяло. Голова снова закружилась и стало дурно. Видимо, испуг слишком ярко отразился на моем лице, потому что Эйден внезапно залез на кровать с другой стороны и осторожно притянул меня к себе, согревая в объятиях.

– Что я натворила, Эйден… Что теперь будет?

– Война. Малышка, теперь будет война. В которой мы с тобой – козлы отпущения. Гром обязательно грянет…

Он медленно запустил пальцы в волосы принялся массировать затылок. Я потихоньку расслабилась, осознав, что девяти баллов не будет. Что Эйден на моей стороне. Что со мной. Я прижалась к нему, зарылась носом куда-то в подмышку, вдыхая успокаивающий запах его тела. Едва ли не мурлыча от ощущения надежных рук, обнимающих меня.

Как же все-таки хорошо и спокойно, когда он рядом. Кажется, что все плохое теперь где-то далеко и никогда до нас не доберется.

– А ребенок? – вылетаю из состояния подтаявшей сладкой ваты. – Он наш. Я уверена.

– Я тоже в этом уверен. Я даже знаю, когда именно это случилось. В ту ночь, когда мы впервые встретились. Это моя оплошность, Лина. Я должен был подумать о предохранении, но с тобой позабыл обо всем. Просто слетел с катушек. Меня накормили какими-то стимуляторами. Бывшая секретарша строила матримониальные планы на мой счет, но я вовремя раскрыл заговор и сбежал. Забрел в тот клуб случайно и встретил тебя. Так что я и только я виновник всего, что с тобой происходит.

Не знаю, чего я ожидала, но его слова немого меня расстроили.