Неотправленное письмо

«Служебная. Молния. Москва, Главное управление, Щурову. Начальник Глуховской нефтеразведки Сарафанов произвольно переместил точку забуривания разведочной буровой Р-24 два километра южнее намеченной. Подобное шарлатанство крайне недопустимо. Д о л ж е н к о в».

«Служебная. Молния. Глухово, начальнику нефтеразведочной экспедиции Сарафанову. Дальнейшее обустройство разведочной буровой Р-24 временно приостановите. Щ у р о в».

«Служебная. Молния. Москва, Главное управление, Щурову. Сарафанов начал бурить. Пользуется поддержкой местного руководства. Д о л ж е н к о в».

«Служебная. Молния. Глухово, начальнику нефтеразведки Сарафанову. Каком основании переместили точку забуривания, выданную геологами? Почему не выполняете моего 264/к от 17.I сего года? Щ у р о в».

«Москва, Главное управление, Щурову. Сарафанов продолжает бурить. Пройдено триста сорок метров. Д о л ж е н к о в».

«Глухово, Сарафанову. Срочно дайте объяснение своим действиям. Щ у р о в».

«Москва, Главное управление, Щурову. На двадцать второе Сарафанов прошел четыреста десять метров. Крайне удивлен беспомощностью Главка вопросе прекращения самоуправства Сарафанова. Д о л ж е н к о в».

«Глухово, Сарафанову. Вторично требую дать объяснение всему происходящему. Щ у р о в».

«Москва, Главное управление, Щурову. На двадцать четвертое глубина забоя четыреста девяносто метров. Д о л ж е н к о в».

«Глухово, начальнику нефтеразведочной экспедиции Сарафанову. Для вас существуют распоряжения вышестоящих организаций или нет? Почему продолжаете бурение? Щ у р о в».

«Москва, Главнефтегаз, Щурову. Потому что стране нужна нефть. С а р а ф а н о в».

«Глухово, Сарафанову. Прекратите партизанщину. С получением сего немедленно остановите буровой станок. Случае неисполнения вас ждут самые серьезные последствия. Щ у р о в».

«Москва, Главное управление, Щурову. Сарафанов продолжает бурить. На двадцать шестое — пятьсот сорок четыре метра. Д о л ж е н к о в».

«Глухово, Сарафанову. Послушайте, Сарафанов, вы что там — с ума сошли? Или рассчитываете, что из Москвы до Сибири руки не дойдут? Щ у р о в».

«Москва, Главнефтегаз, Щурову. Не мешайте работать. С а р а ф а н о в».

«Чернореченский север, Глухово, начальнику нефтеразведочной экспедиции Сарафанову — выписка из приказа по Главнефтегазу от 28.I сего года. «…§ 6. С л у ш а л и: сообщение начальника нефтяного отдела тов. Щурова о положении дел в Глуховской нефтеразведочной экспедиции… П о с т а н о в и л и: до более детального выяснения всех обстоятельств тов. Сарафанова от исполнения обязанностей начальника экспедиции освободить. Вызвать тов. Сарафанова с подробным докладом в Москву. Временно исполняющим обязанности начальника экспедиции назначить главного геолога Глуховской нефтеразведки тов. Долженкова».

«Москва, Главнефтегаз, Щурову. Положение дел в экспедиции надо выяснять не Москве, а самой экспедиции. Бурение продолжаю. С а р а ф а н о в».

«Москва, Молния. Союз писателей, Олегу Чистовскому. Олег, никак не могу найти твой домашний адрес. Поэтому семафорю прямо вашу главную контору. Крайнем случае извинись перед товарищами — дело срочное, неотложное. Щуров снова душит идею. Меня сняли приказом, но работать продолжаю. Нужно дать бой страницах печати. Вылетай немедленно. Обнимаю. С а р а ф а н о в».

4

— Алё, аэропорт? Когда у вас будет ближайший рейс на Чернореченск? Пусть проходящий… Пусть ИЛ-14… Понял… Алё, такси? Можно машину? Домодедово… Пишите адрес… Чистовский…

5

— Улетаешь?

— Надо.

— Я понимаю.

— Я бы остался…

— А нельзя?..

— Нет.

— Там холодно?

— Не очень.

— Ну, сколько?

— Градусов сорок, сорок пять.

— А помнишь Кубинку?

— Помню.

— Приехал с бородой, в сапогах…

— Я тогда прямо с самолета к тебе рванул.

— А утром мы пошли в лес…

— А вечером поехали в Москву.

— Я хотела увидеть, где ты живешь.

— А в санаторий больше не вернулись.

— Ты украл меня?

— Ага.

— Поцелуй меня…

— .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

— Будешь меня там вспоминать?

— Я тебя лучше не буду забывать.

— Будешь. Приедешь к своим бородачам и сразу забудешь.

— Нет, не забуду.

— Лучше скажи, что будешь вспоминать.

— Буду вспоминать.

— Каждый день?

— Каждый день.

— Каждый не надо. Это было бы слишком хорошо.

— Пусть будет хорошо.

— Нет, лучше через день.

— Хорошо, через день.

— А когда?

— Что когда?

— Когда будешь вспоминать меня: утром, днем или вечером?

— И утром, и днем, и вечером.

— Лучше вечером, когда будешь ложиться спать.

— Хорошо.

— Поцелуй меня…

— .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

— Тебе обязательно ехать?

— Обязательно.

— Плохо…

— Привезти тебе чего-нибудь?

— Привезти.

— Чего?

— Самого себя.

— Постараюсь.

— Не уезжай, а?

— Нельзя.

— А я сейчас плакать буду…

— .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

— Сколько время?

— Не знаю.

— Светает. Скоро утро…

— Скоро.

— А самолет в девять?

— В девять.

— Ты ведь любишь меня, правда?

— Конечно.

— И уезжаешь?

— Надо.

— И совсем-совсем ничего нельзя сделать?

— Не надо об этом.

— А там сейчас ночь?

— Да.

— Ты уедешь, и здесь будет ночь.

— Ну уж и ночь.

— Правда, правда…

6