Неотразимое чудовище (сборник)

Маша. Цветок, потерявший невинность от слишком долгого созерцания собственной красоты.

Маша, однажды решившая заглянуть в свою душу и обнаружившая там бездну.

Маша, которая была смертельно напугана этим — настолько, что не смогла этого победить.

Почему девочки, отравленные пороком, любят Басю, которая фактически является одной из них, а Анну просто боятся? Может быть, они точно так же относились и к Маше?

«Здесь легко заразиться»…

Бася не заразится — она переболела пороком, как желтухой. У нее иммунитет. И поэтому она спокойно общается с девчонками.

Я толкнула дверь и вошла в подъезд. Поднявшись по скрипучим ступенькам на третий этаж, остановилась.

Две двери располагались друг против друга.

Одна хранила загадку Машиной смерти. Другая — напротив — тоже хранила загадку Машиной смерти, но там было нечто другое.

Там жила особа, никогда не обремененная невинностью.

Я решительно нажала на круглую кнопку звонка.

В конце концов, должна же я попытаться вытянуть из этой дамы хоть крупицу правды?

Глава 10

Итак, я нажала на кнопку звонка. Для особы, зарабатывающей на жизнь весьма странными «эгильотами», звонок прозвучал как-то примитивно, без наворотов, простая трель — такая же, как у большинства.

Потом я услышала шарканье тапочек, и женский голос спросил:

— Кто?

— Простите, я по объявлению, — смущенно пролепетала я.

— А-а, — понимающе протянули за дверью. — Минутку обожди, детка, ладно?

Скорее всего она снимает халат в цветочек и облачается в таинственную черную мантию — решила я. Ну, а как же? Должна же быть произведена психическая атака на мой мозг.

Я приготовилась трепетать от ужаса, но в этот момент дверь открылась, и на пороге появилась дама средних лет, с тяжелой косой и хищными маленькими глазками. Осмотрев меня пристально, она решила, что я вполне подхожу на роль «жертвы темных сил», и, придав своему взору надлежащую случаю проницательность, кивнула головой.

— Сглаженная ты, девочка. Черный ореол над твоей головой вижу. Пришла освободиться?

Ну, вот тебе! Зачем же так сразу-то?

Я испытала невольное беспокойство и даже оглянулась, пытаясь увидеть отблески «черного ореола».

Конечно, я ничего не увидела, поскольку была лишена парапсихологических способностей, о чем вовсе не жалела.

Женщина тем временем взяла мою руку в свою пухлую и потную ладонь и посмотрела на меня с нежностью аллигатора.

— Пройди, деточка. Придумаем, как нам эту беду преодолеть. Только не бойся меня, не надо. Я вообще-то если и боялась, то только одного — как бы она не разозлилась и не ударила меня тяжелым предметом по голове, благо таковых у нее в комнате было огромное количество.

А кто их, этих магов, знает? Может быть, они неуравновешенные? Начнешь ей перечить, а она тебя по башке вон тем подсвечником и бабахнет.

Поэтому я с кротостью и покорностью жертвенного агнца зашла в комнату и села в предложенное кресло, от которого жутко пахло нафталином и еще чем-то отвратительным. Судя по этому запаху, незадолго перед нашим с ней свиданием дама морила клопов. Мысль о клопах, засевших в кресле, заставила меня невольно поежиться, и это движение не укрылось от маленьких проницательных глазок хозяйки.

— Со страхом расстанься, — зловеще усмехнувшись, провещала «гильотинщица». — Ничего страшного во мне нет. Добра тебе хочу.

Она деловито уселась напротив меня, продолжая буравить меня взглядом, в котором преобладал чисто меркантильный интерес — то бишь сколько можно с меня слупить за мою глупость?

Я застенчиво вперила взгляд в пол и пошуршала бумажками в кармане.

Она понимающе усмехнулась.

— Деньги мне твои не нужны, — ошарашила она меня. — Деньги нужны святому Трифону. Чтобы он тебя от сглазу освободил.

Я о святом Трифоне читала и задумалась, зачем ему вдруг понадобились деньги? Насколько я знала, святой никогда денег не брал, был бессребреником и добрые свои дела вершил безвозмездно. Конечно, со дня его мученической кончины прошло так много времени, что он мог измениться, но я все-таки сомневалась, что он сейчас отчаянно нуждается в деньгах. Правда, вслух своих сомнений я все-таки не высказала.

— Ну? — спросила хозяйка. — Рассказывай, что за хвори тебя мучают.

— Любовь, — пробормотала я, понимая, что это — единственная наличествующая у меня хворь. Как назло, в момент посещения этой целительницы я не могла пожаловаться даже на насморк.

— Безответная? — мгновенно заинтересовалась моя собеседница.

— Безответная, — еле слышно прошептала я, прикидывая в уме, кого же все-таки мне стоит пронзить стрелой в самое сердце. Тратить деньги за любовь Пенса — глупо, он и так ко мне вполне нормально относится. Мой дражайший босс вообще не шел в расчет — незачем осложнять отношения вспыхнувшим чувством! Ванцов? Ну, уж нет! Он тоже рыжий, как и я, и два таких вредных существа должны стоять на приличном расстоянии друг от друга.

— Фотография у тебя есть? — деловито спросила меня вещая дама.

Я смутилась и полезла в бумажник.

Первое, что я обнаружила там, был маленький снимок Даймона Хилла.