Неожиданная Россия (СИ)

Поскольку китайцы всё же знали, что туши и костяки мамонтов всегда находят в земле и никогда не встречали на поверхности, они делали «логичный» вывод – мамонт похож на огромного подземного крота. «Далеко на севере, в стране русских, близ Ледяного моря, имеются кроты величиною со слона. Они живут в земле и умирают, едва лишь коснётся их дуновение воздуха или луч солнца… Мясо этих животных холодно, как лёд. Оно целебно для больных лихорадкой. Зубы их сходны с бивнями слонов. Уроженцы севера делают из них миски, гребни, рукоятки для ножей…» – записано в XVIII столетии в энциклопедии китайского императора Канси по итогам торговых контактов с русскими.

Китайская экзотика для России

В свою очередь Китай тоже был поставщиком различной экзотики на русский рынок – от целебных трав, вроде ревеня, до драгоценных камней. Китайский ревень, трава из семейства гречишных, три века назад считался в Западной Европе почти панацеей от всех заболеваний. И Российская империя с большой выгодой контролировала транзит популярной «травы» – закупая её у китайских купцов по 5–6 руб. за пуд и продавая на биржах Англии и Голландии в 50 раз дороже!

Существовавшая в XVIII веке повсеместная мода европейской элиты на Китай, привела к тому, что со времён Петра I во дворцах всех русских монархов и вельмож существовали «фарфоровые комнаты» и «лаковые кабинеты», оформленные в китайском стиле. Для них в Поднебесной закупали массу дорогостоящих украшений. Со времён царицы Анны Иоанновны в Китае целенаправленно заказывались даже шёлка, которые на берегах Янцзы по доставленным из Петербурга эскизам украшали вышивкой с двуглавыми орлами и прочей российской символикой.

Даже знаменитая Большая императорская корона, созданная для коронации Екатерины II и позднее возлагавшаяся на всех российских царей вплоть до Николая II, в качестве центрального украшения несла драгоценный камень, купленный в Китае – огромный ярко-алый «лал», родственник рубина. Его в XVII веке купил в Пекине один из первых русских посланников, заплатив внушительную цену в 2672 рубля – в Москве той эпохи за эту сумму можно было купить почти три сотни жилых домов. Спустя два столетия при Александре II царские ювелиры оценили китайское украшение императорской короны в 100 тыс. руб. серебром, что в современных ценах будет соответствовать примерно 3,3 млн долларов.

Впрочем, самой главной китайской экзотикой для русского рынка два-три столетия назад являлся всем нам привычный ныне чай. На протяжении XVIII века он из сугубо лекарственного средства, продававшегося исключительно в аптеках, постепенно становился модным напитком.

Если в 1749 году Россия закупила в Китае чая на 4 тыс. руб., то в 1792 году уже на 399 тыс. К концу столетия чай из Поднебесной прочно вошел в быт высших слоев русского общества. В начале царствования Александра I самые дорогие сорта китайского чая продавались в столичном Петербурге по цене 10–12 руб. за фунт, примерно, как две-три крестьянские коровы. По воспоминаниям приближенных, император Александр I ежедневно с утра «кушал чай, всегда зелёный, с густыми сливками…»

Господство китайского чая и русского ситца

XIX век стал эпохой завоевания российского рынка китайским чаем. Официально его разрешили продавать не в аптеках, а в трактирах и ресторанах в качестве тонизирующего напитка лишь с 1 января 1822 года специальным указом Александра I. Любопытно, что в первое десятилетие свободной чайной торговли этот напиток дозволялось продавать только до полудня.

Если в начале XIX века чай был популярен лишь у высшего общества и в близких к Китаю городах Сибири, то к середине того столетия чайная мода охватывает все крупнейшие города европейской части России. В 1842 году в нашу страну ввезено две с половиной тысячи тонн «китайских листьев». В том году только в Москве работает более 200 чайных трактиров, в которых за год выпивалось 82 тонны чая на сумму более 515 тыс. руб. серебром.

В первой половине XIX века существенно меняется всё товарное содержание русско-китайской торговли. Чай быстро опережает прежде господствовавший шёлк, но и среди русских товаров, продающихся в Китай, идут существенные перемены. Меха, добытые исключительно охотой, уступают место продуктам организованного сельхозпроизводства – каракулю и мерлушке.

В русском экспорте в Китай растёт и доля фабричных тканей – как шерстяных, поставлявшихся транзитом из Европы, так и отечественного ситца. Если раньше на Руси «китайкой» именовали импортированную из Китая хлопчатобумажную ткань, то в XIX столетии, по мере развития ткацких фабрик центральной России, так стали именовать русские ситцы и прочие ткани, успешно продававшиеся в Китай.