Исход такой войны понятен без объяснений и знаком нам, например, по Ираку – за один месяц американцы безостановочно прогнали отступавших под непрерывными бомбардировками северокрейцев почти к китайской границе. И тут на ход этой войны второй раз оказал влияние геополитический фактор Китая, на этот раз в пользу северян.
Только что завершившему гражданскую войну Мао Цзэдуну совершенно не улыбался выход к его границам армии Макартура. США были тогда открытым врагом Мао, их корабли и самолёты в 1946-50 годах не раз обстреливали и бомбили китайских коммунистов, поддерживая войска Чан Кайши. Гоминьдан воевал против коммунистов исключительно американским оружием и на американские деньги, официальный Вашингтон категорически и агрессивно не признавал республику Мао. Одним словом, здесь было нечто среднее между «холодной» и настоящей войной.
Тут еще надо помнить, кто такой был генерал Макартур, открыто считавший себя великим политическим деятелем, способным принимать решения планетарного масштаба без оглядки на какого-то Трумэна. Добавим, что почти бесноватый антикоммунизм Макартура порой пугал даже таких убежденных антикоммунистов как тот же Трумэн или Эйзенхауэр. Поэтому появления победоносных танков Макартура на границе Маньчжурии, мягко говоря, откровенно пугало председателя Мао возможностью повторения в Китае новой большой войны «красных» и «белых» китайцев.
В то же время, Мао и все лидеры КПК были хорошо знакомы с военной и экономической мощью США на примере недавней войны с Японией. Тем более, что в годы Второй мировой в партизанской ставке Мао существовало официальное представительство американского командования. Ну а результаты налётов американских тяжёлых бомбардировщиков лидеры КПК могли лично наблюдать буквально вчера, в ходе только что завершившейся своей гражданской войны.
Поэтому решение в Пекине принималось мучительно – крайне опасно было вступать в корейскую войну и очень опасно было в неё не вступать. Понимая, чем будет война с американцами, Мао попросил у Сталина гарантий авиационного прикрытия.
В свою очередь хозяин Кремля стремился всячески избежать открытого столкновения СССР и США в Корее – с учетом обстановки в мире, это могло привести к самой настоящей третьей мировой, вдобавок ядерной. Но сам факт втягивания Америки в корейскую войну, тем более в войну с китайцами, был для Москвы крайне выгоден.
Примечательно, что в те дни это вполне откровенно объяснил сам Сталин в секретном письме Клементу Готвальду, главе чехословацких коммунистов:
Это письмо Сталина датировано 27 августа 1950 года, когда американцы только начали вмешательство в корейскую войну, а в красном Пекине впервые задумались о возможных перспективах победы американцев в Корее. Таким образом, все последующие события предсказаны кремлёвским хозяином абсолютно точно и изложены предельно откровенно. Но Сталин не был бы Сталины, если бы не оставил за кадром ещё один немаловажный момент.
Втягивание Китая в открытое военное противостояние с США куда лучше привязывало революционную Поднебесную к СССР, чем общность марксистской идеологии. Мао Цзэдун был слишком сильным и самостоятельным союзником, а Китай слишком большая страна, чтобы контролировать их только посредством идеологического авторитета и экономической помощи.