Неожиданная Россия. XX век

И здесь первым задал тон император всероссийский Николай II. В начале октября 1914 года он в привычной монарху манере публично заметил Петроградскому градоначальнику генерал-майору Оболенскому: «Отчего много у вас немцев? Обратите внимание, что надо это выяснить. Я приказываю всех выслать. Мне это всё надоело».

Заметим, что у последнего русского царя даже в семье было «много немцев», но никто из подданных не решился ему напомнить об этом. Император, явно, имел в виду немцев, сохранявших германское и австрийское подданство. Но бюрократическая вертикаль империи восприняла эти всуе брошенные слова монарха как указание на необходимость перехода к активным действиям в отношении всех немцев вообще. Естественно под удар попали не многочисленные бюрократы и сановники немецкой национальности, а социальные низы немецкой диаспоры в России – крестьяне-колонисты в западных губерниях страны.

Кстати, в начале войны российские немцы отдали дань порыву патриотизма, охватившему в июле-августе 1914 года всю страну. Так, немецкие колонисты на юге России в первые дни войны организованно вышли на патриотические манифестации, собравшие многие тысячи человек. Под портретами русского царя немецкие крестьяне на немецком и русском языках дисциплинированно призывали к победе над германским кайзером и австрийским цесарем.

На заседании Государственной думы 26 июля 1914 года депутаты немецкой национальности Гамилькар Евгеньевич Фелькерзам и Людвиг Готлибовчи Люц, оба члены фракции «октябристов», выступили с патриотическими заявлениями от имени всех русских немцев. «Немцы, населяющие Россию, всегда считали её своей матерью и своей родиной, и за достоинство и часть великой России они все, как один человек, сложат свои головы», – говорил с думской трибуны херсонский помещик Люц. Ему вторил остзейский барон Фелькерзам: «Немцы безусловно выполнят свой долг как верноподданные русского царя». (Заметим, что думские патриоты Люц и Фелькерзам в окопах свои головы, естественно, не складывали, а после 1917 года оба эмигрировали в Германию).

Но все дисциплинированные демонстрации немецкой лояльности совершенно не убедили многочисленных казённых патриотов, в начале войны старательно раздувавших тему глобального германского заговора против России. Первым здесь оказался генерал от кавалерии Фёдор Трепов, в то время губернатор сразу трёх губерний на Украине, примыкавших к границам австрийской Галиции. В начале октября 1914 года он представил в Совет министров записку, в которой отметил, что «последовательно и неуклонно» развивается «немецкая колонизация в пределах Юго-Западного края». Генерал-губернатор указал «на особливую с государственной точки зрения настоятельность положить предел таковому явлению в смысле не только прекращения дальнейшего расширения немецкого землевладения, но и ликвидации существующего».

8 октября император повелел рассмотреть записку Трепова в Совете министров. А уже 10 октября министр внутренних дел Маклаков представил в Совет министров свой доклад «О мерах к сокращению немецкого землевладения и землепользования». В докладе главы МВД был расписан целый немецкий заговор против Росси: «Стремительное увеличение немецкого землевладения должно было всячески содействовать подготовке германского военного нашествия на западные окраины».

Действительно, исторически сложилось так, что на всем протяжении линии фронта, возникшей в августе 1914 года на западных границах страны – от прибалтийского Мемеля до степей у Одессы – проживали сотни тысяч немцев, бывших полноправными подданными Российской империи. Только в губерниях, составлявших русскую часть Польши, проживало полмиллиона немцев, еще 350 тысяч выходцев из Германии проживали на юго-западе современной Украины. В основном это были владевшие значительной земельной собственностью крестьяне, переселившиеся в эти края в XVIII–XIX веках. Так что, если и был всеобщий немецкий заговор, подобный тому, что расписывался в докладе Маклакова, то начинали его такие немцы, как герцог Бирон и царица Екатерина II.

Маклаков пугал Совет министров страшными историями о том, как проживавшие в приграничной полосе немцы обязаны были при наступлении германской армии «предоставить в ее распоряжение квартиры и фураж, а при требовании последнего для нужд русской армии сжечь его». Излишне говорить, что о подобных достижениях германская разведка могла только мечтать. Даже сам Маклаков был вынужден заметить, что этот глобальный заговор известен ему «по неподдававшимся проверке данным». В качестве еще одной иллюстрации глобального заговора русских немцев против России министр Маклаков приводил историю о том, что в Бессарабии новая железная дорога прошла исключительно по немецким колониям и даже «образовала особый угол для того, чтобы прорезать их центр», в то же время «минуя русские села с такой тщательностью, что ни одно из них не оказалось к ней поблизости». Министр объяснял эту конспирологию происками местного земства (самоуправления), «всецело находящегося в руках немецких колонистов».