Неожиданно мать!

— Нет. В твоей жизни появились яркие краски, парень! — и Мотя совершенно панибратски, закинула руку Роману на плечо и пихнула его бедром.

Он не оценил и дурачиться не стал.

— Да расслабься ты! Ну хоть какая-то авантюра! Впереди праздники. Тепло! Май! Давай честно, ты бы все эти дни просидел один, да?

— Нет.

— И работал бы!

— Нет.

— И даже не вышел из дома.

— Ты ничего обо мне не знаешь. Разбирай вещи. Я внизу. Буду думать, как нам спать.

Мотя посмотрела на свои яркие платья и радостно захихикала. И все-таки, несмотря ни на что, это было очень и очень весело. Но когда он узнает правду — будет рвать и метать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А еще Сергей, который еще пару дней назад лежал никому не нужный в палате, теперь окружен такой заботой, что ему можно позавидовать.

— Милочка, — услышала Мотя за своей спиной. — Нам бы поговорить!

Валерия Сергеевна стояла, скрестив руки на груди, и как-то недобро смотрела на Мотю. А еще презрительно сморщилась при виде ее цветастых платьев рядом с дорогими белыми рубашками.

«Как-то это перестало казаться веселым. Опять!»

Двадцать пятая. Серьезная

— Эм… оке-ей, — протянула Мотя и поморщилась от смутного ощущения надвигающейся задницы.

Валерия Сергеевна вмиг перестала казаться милашкой и молодой бабушкой. Ее брови были сдвинуты, при этом одна вздернута. Голова чуть склонена вперед и вбок и так плотно сжаты губы, что вот-вот обескровятся окончательно.

— У меня пара вопросов, — прокашлялась мама. — Только отвечай быстро. Не задумываясь. Кто ты и как вышла на Романа?

— Я санитарка в больнице, в которой лежал Сер…

— Ты? Санитарка? — хохотнула Валерия Сергеевна и закатила глаза, а Мотя кивнула.

— Да…

— Ясно. И зачем ты туда устроилась? Долгоиграющий план?

— Нет… меня… ну в общем меня туда устроили. Как бы насильно.

— Это как? — без особого интереса, с видимым подозрением, уточнила Валерия Сергеевна, а Мотя вздохнула и упала на обувницу, чтобы удобнее было рассказывать.

Теперь мама возвышалась над ней, всей своей важной, высокомерной фигурой.

— Ну-у… я задолжала немного… Вернее не так. Все началось с того, что я поругалась с подругой. Я ей задолжала, потом возвращала… в общем, все это типа затянулось. Короче! Не так! С начала: так вышло, что мне понадобились деньги. Не то, чтобы много, но типа…

— А можно без «типа»? — сморщилась мама.

— Нет, — покачала головой Мотя. — Я всегда так говорю, типа когда волнуюсь. Дурная привычка. Так вот. Мне понадобились деньги.

— На что?

— Не ва-ажно… Понадобились! И тот человек, который мне их решил занять, на самом деле ничего занимать не собирался. Он мне сказал, что я их типа отработаю в больнице. И теперь я там работаю. Уже восемь месяцев. А всю зарплату он забирает, и потом отдаст одной суммой.

— Он?

— Это папа моей подруги. Я просто… ну я снимала у него комнату, короче, и мы, типа, подружились. Ну без всякого там! У него женщина есть вообще-то! И он старый, капец, лет сорок!

Валерия Сергеевна откашлялась, а Мотя прикусила язык.

— Простите, — пискнула она. — Я не имела ввиду…

— Снимала. Прошедшее время, а что теперь? — дотошная эта Валерия Сергеевна, зато какой показалась легкомысленной по началу.

Знает ли Роман, какая страшная женщина его мать?

— А теперь… ну он решил начать «новую жизнь», продал свою старую квартиру и переехал в новостройку, в квартирку поменьше. И мне стало нечего снимать. И я типа сняла там же квартиру, рядом с ним. Чуть дороже комнаты, но там как бы норм. Я просто это… копить не очень умею. И вот он помогает.

— Вернемся к Роману, — отмахнулась Валерия Сергеевна. — Как ты на него вышла?

— Из… больницы? — как будто уточнила Мотя, неуверенно. Она не очень-то поняла вопрос и потому не могла дать четкого ответа.

— Чего?

— Ну я вышла из больницы… и он был на парковке.

— Не включай дурочку! Я же понимаю, что ты умнее, чем кажешься!

— А-а-а, — протянула Мотя с улыбкой. — Вам показалось. Правда, — рассмеялась она. — Я не умнее. Честно. Это все недоразуменьице. Я Серегу вообще для себя решила украсть. Я думала, что его заберут в детский дом и решила его украсть.

— Что? Зачем? — в ужасе прошептала Валерия Сергеевна.

Ее тон сменился со стервозного на восхищенный. Она упала на пуфик напротив Моти, и тут же вся будто растаяла.

Спустя три минуты эмоционального рассказа от суровой женщины не осталось и следа. Валерия Сергеевна мотала сопли на кулак, Мотя мотала сопли на кулак, и обе судорожно всхлипывали, обсуждая, какая эта Кира бессердечная женщина.

— Вы чего тут? — Роман появился так неожиданно, что Мотя жутко перепугалась, не слышал ли он чего лишнего.

— Ой, обсуждали, каким милым ты был, и как Серега на тебя похож, — тут же, без зазрения совести, соврала Валерия Сергеевна.

— Понял, — кивнул Роман. — Вы как бы Серегу на Гену оставили, а Гене пора. Его и так сдернули с дачи.

— Ой, батюшки, бежим, — всполошилась «страшная женщина» и кинулась из комнаты, а Роман и Мотя остались одни.