Неожиданно мать!

И… никто не понял в чем суть. Ни Серж, ни Мотя, ни Роман. Ну да, намочила конечности.

Серега вздохнул и из его приоткрытого рта выпала слюна, капнула на руки Романа.

— Блин, я опускаю.

— Он же испугается…

— Он? Да этот ребенок пугает нас больше, чем мы его!

Роман просто сделал это и мир не рухнул.

— Вот. Че как, пацан? Доволен?

Брови Сереги грозно сдвинулись. Он вообще не понимал, что происходит, и с такой силой бил ногами по воде, что она выплескивалась из ванночки.

— Кажется, его не впечатляет…. — вздохнула Мотя.

Она ожидала, что тут будет смеющийся малыш в пене, радостные визги, хорошая тренировка для мышц, а потом счастливый сон. А еще двое взрослых, которые просто в восторге от этого мероприятия, и вечером довольные сядут и поговорят.

Мотя хотела уже улучить момент и обсудить с Романом его впечатления и мысли о будущем. Ну… видимо сам бог от этого опрометчивого шага решил отвести.

Роман держал дергающегося и натужно кряхтящего ребенка и сам чуть не рычал.

— Так! Быстро моем его и на выход! — велел он, а Мотя, потеряв управление жизнью ребенка, тут же подключилась на правах «второго пилота».

Она стала мылить человечка, он же изо всех сил пытался хлебнуть воды. Стоило только зазеваться, как Серега выгибался, выворачивал голову и открывал рот, чтобы хапнуть хоть немного.

— Ну она же, блин, мыльная! — прорычала Мотя.

— Давай доставать! — Роман стал перехватывать Серегу поудобнее, тот в очередной раз открыл рот и сделал хороший глоток, от которого так закашлялся, что перепугался.

Глаза покраснели, раздался душераздирающий рев.

— Твою ж…

— …мать, — дружно выдохнули Мотя и Роман. 

* * *

Пациент был скорее чист, чем не чист. И к полуночи вполне реалистично изображал спящего, лежа в кроватке, которую подняли наверх.

Мотя качала ее и монотонно шипела. В горле и во рту пересохло, рука устала. Но то и дело Серега открывал один глаз, вздыхал и закрывал его обратно.

— Ну что? — прошипел Роман.

— Не знаю. Два раза отходила… ш-ш-ш-ш… просыпался… ш-ш-ш…

Она чувствовала себя никудышной матерью, которая ни с чем толком справиться не может. И это при том, что у Романа откуда-то находились и силы, и мудрость подключаться и разруливать все.

Он замер ненадолго, глядя на Мотю, и улыбнулся. Ему в свою очередь казалось, что она страшно потешная в своем стремлении сделать все правильно. В своем старании и неудачах.

Он ничего не знал о детях, но был уверен, что любая мама выглядит примерно так. Смешно, нелепо и мило. А если нет, то ему бы не хотелось знать, какие еще бывают варианты.

Роману нравилось то, как Мотя на Серегу смотрит. С нежностью и трепетом, как на родного ребенка. Как она терпит его слезы и не бьется из-за них в истерике. При этом паникует от сущих мелочей и может носиться в поисках мусорки с грязным подгузником в руке, потому что боится что за это время ребенок навернется с пеленального столика.

Мотя была смешной.

И все еще пыталась не мытьем, так катаньем убедить Романа, что этот ребенок — чудо чудесное и его нужно «оставить себе».

И мило краснела при любом упоминании «влюбленности».

Роман не верил, что это правда и считал откровенной манипуляцией, но иногда задумывался о том, что бы испытал, окажись все действительно так.

— Ты молодец, — сказал он.

Мотя обернулась, на ее лице появилась такая печальная улыбка, словно она уже сожалела о скором прощании.

— Это всего второй день, но ты… справляешься. И мама не подозревает, что что-то не так.

— Где она вообще?

— О… по магазинам с утра шарится, — кивнул Роман. — Шлет мне фото детских вещей.

— Она закупит все, а кому это потом… если…

— Благотворительность, — пожал плечами Роман. — Отдам какому-нибудь фонду.

Мотя кивнула.

Она уже не дралась и не царапалась — уже хорошо.

— Он спит. Пошли поужинаем. Так и быть, заслужила.

Ужин? Звучало отлично!

Двадцать девятая. Про турпоходы

— Вы можете съехать? — прямо спросила Мотя, глядя в глаза Валерии Сергеевне.

— Нет, — упрямо и вежливо ответила Валерия Сергеевна и хищно улыбнулась.

Так отказывают матерые бюджетницы. Со вкусом, прочувствовав каждую букву своего коронного «нет». С таким выразительным взглядом тебя отошьет женщина из регистратуры, паспортистка или сотрудница ЖЭКа.

— Я не могу спать в одной комнате с вашим сыном. Вы же знаете, что он делает это только из-за вас.

— Ой, выдумала, будто что-то неприличное тебя просят делать!

— А что приличного??

— Милая, мы в турпоходах в одном спальнике с ребятами спали и ничего!

— Да что вы, — фыркнула Мотя. — Не знаю я про турпоходы, но постель…

— Не мои проблемы, — Валерия Сергеевна сложила руки на коленях, а потом пожала плечами. — Иначе он ничего не поймет.

— Что не поймет?

— Как прекрасно стать семейным человеком, — снова пожала плечами.

Это напоминало хорошую мину при плохой игре. Валерия Сергеевна прекрасно понимала, что весь план основан на весьма сомнительных этапах и приведет к провалу с вероятностью в девяносто восемь процентов.

— Валерия Сергеевна, пожалуйста! Ну зачем вы меня в это впутали?