Неожиданные встречи

Иногда черепахи встречаются в необычной обстановке. Как-то к вечеру мы увидели обширную межгорную равнину, свернули с дороги и, отъехав от нее порядочное расстояние, стали возле одинокого кургана готовиться к ночлегу. Солнце садилось за горизонт, закат был удивительно чистым, его золотистые тона переходили в нежно-зеленые, постепенно сливаясь с темной синевой неба. Справа, среди пологих гор хребта, виднелась одинокая гора со скалистой вершиной. Заходящие лучи солнца скользнули по камням и оставили на них красные блики.

Рано утром, наспех собравшись, я пошел к скалистой горе. Красные блики на камнях говорили о том, что скалы покрыты загаром пустыни. Такие скалы — подходящее место для древних наскальных изображений, поисками которых я занимался попутно, находя среди них рисунки животных, ранее обитавших в Средней Азии и ныне исчезнувших.

На вершине горы у высоких скал, образовавших подобие каменной ограды, собака, оставить которую на биваке было равносильно самому суровому наказанию, зарычала и стала усиленно царапать когтями по камням. Эти явно воинственные действия означали находку крупной добычи. Перепрыгивая с камня на камень, сдерживая учащенное дыхание, я поспешил к высоким скалам и увидел… двух черепах.

Как и зачем они забрались сюда по крутому каменистому склону, откуда у них проявилась такая страсть к скалолазанию — было непонятно. Да и зачем им сюда забираться, когда вокруг лежали просторы пологих холмов, покрытых весенней зеленой растительностью!

Впрочем, черепахи, и это я давно заметил, проявляют подчас удивительное упорство в преодолении всевозможных препятствий, не желая свернуть с ранее взятого направления и оказываясь в самых неподобающих для них местах.

На обширной солончаковой впадине Сорбулак вблизи города Алма-Аты, ныне затопленной сточными канализационными водами, я часто находил черепах, завязших в полужидкой грязи. Судя по следам, оставленным могучими ногами, черепахи попадали сюда с берега, направляясь куда-то по прямой линии и не желая сворачивать в сторону…

Несмотря на внешнюю неуклюжесть и кажущуюся несообразительность и тупость, иногда черепахи проявляют признаки примитивного ума. Как-то мы остановились среди зеленых холмов весенней пустыни. Как всегда, прежде всего из машины выскочил мой фокстерьер Кирюшка и помчался разыскивать всякую живность, за которой можно было бы погоняться, вскоре он устроил истерику возле ощетинившегося ежа. Потом нашел гадюку — сообразил все-таки: завывая, стал бегать вокруг нее на почтительном расстоянии в ожидании нашей помощи.

Гадюка оказалась с норовом. Она высоко подняла столбиком переднюю часть туловища и, раскачивая ею, стала грозить, прямо как настоящая кобра. Чтобы гадюка так себя вела, я никогда не видел.

Мне показалось, что здесь как будто нет черепах, и это меня обрадовало: наша собака будет спокойнее. Но ошибся. Вскоре вокруг бивака появились их неуклюжие фигуры.

Черепахи все как на подбор, небольшие, примерно пятилетнего возраста. В этой местности работники Зооцентра проводили несколько лет отлов безобидного животного, и всех больших черепах увезли.

Но почему мы не увидели черепах сразу? Наверное, заметив нашу машину, остановившуюся среди холмов цветущей пустыни, они, осознав опасность, затаились. Неужели это глупое и неповоротливое существо так быстро выработало столь отчетливую реакцию защиты от опасности?

Черепахи, взятые в плен нашей собакой, лежали под машиной, затаившись и не подавая признаков жизни: понимали, что находятся рядом с недругом. В таком положении они пробыли всю ночь.

На рассвете наш Кирюшка заскулил в палатке, разбудив всех прежде времени, окрики хозяина на него не действовали. Оказалось, через сетчатую дверь палатки он увидел, как его пленники, перевернувшись со спины на ноги, поспешно расползались в разные стороны…

Однажды проделки фокстерьера доставили нам беспокойство. В безлюдной и обширной пустыне Сарыесик-Атырау после трудного пути мы наконец стали на бивак возле большого бархана. Наступила тихая ночь. Со стороны сухого древнего русла реки Или раздались крики совки-сплюшки. Потом послышались крики сычика. Ночью сычик уселся на палатку и принялся выводить звонкую, немелодичную и даже, пожалуй, страшноватую песню. Всех разбудил. Едва мы уснули, как в палатке раздался громкий шорох, и кто-то стал грубо толкать меня в бок. От неожиданности я вздрогнул, насторожился. Под надувным матрасом копошился кто-то сильный и бесцеремонный. Под рукой я почувствовал что-то твердое, как камень. Поспешно зажег фонарь, поднял постель и увидел черепаху. Палатка еще с вечера была наглухо закрыта застежкой-молнией. Ну конечно, недоглядел, затащил Кирюшка очередную добычу и улегся с нею. Сейчас же он с невинным видом наблюдал за переполохом.

И еще одна встреча с черепахами.