Неожиданный удар

Брейден говорит мне, что ему не терпится быть моим шафером, а когда я говорю, что не могу доверить ему такую ответственность, притворяется оскорбленным. Оукли, единственный в компании, кто знал, когда я планирую сделать предложение, крепко обнимает меня и говорит, что не смог бы подобрать для меня никого лучше. А Тайлер, ну, он обнимает меня впервые за все время нашей дружбы и велит не упоминать об этом или он ткнет меня лицом в траву.

Скарлетт встает рядом, берет меня за руку и кладет ее себе на живот. Я смотрю ей в глаза, переполненный любовью, и испытываю искушение уговорить ее сейчас же отправиться со мной в ратушу.

Стоит ей покачать головой и улыбнуться, как я прихожу в замешательство. Моя челюсть падает, когда она встает на цыпочки и застает врасплох, прошептав два слова:

– Я беременна.

КОНЕЦ

Эпилог 3. Еще два года спустя. Купер

Сегодня я закончил школу, так что, полагаю, это делает меня вроде как взрослым. Или нет. Я определенно не ощущаю себя взрослым, да, думаю, и не хочу.

Пиво у меня в руке холодное, но на вкус как утренняя моча тролля, так что я выливаю его в раковину и достаю из холодильника голубой «Гаторэйд».

В доме шумно, многолюдно и жарко, несмотря на включенную на полную мощность вентиляцию. Повсюду висят баннеры и флажки «С окончанием школы», а на столе стоит наполовину съеденный торт, который, к моему удивлению, папа еще не убрал.

Я вздрагиваю от неожиданности, когда кто-то тянет меня за ногу, и опускаю глаза. Моя младшая сестра Амелия улыбается во весь рот. Ее рыжие волосы украшает желтый бант и миниатюрный хвостик, похожий на фонтанчик воды у китов.

Я присаживаюсь на корточки и говорю:

– Какая хорошенькая девочка. Это мама тебя так причесала? Папуля не смог бы.

Я стараюсь не обращать внимания на детские слова. «Папуля» строго-настрого приказал нам по возможности не использовать их, чтобы помочь Амелии научиться говорить. По-моему, это слегка преждевременно, ну да ладно.

– Вообще-то, это папуля ее причесал, – слышу я со стороны входа. – И убери голубую бутылку. Твои оранжевые.

Я смотрю на папу и закатываю глаза.

– Ты можешь сколько угодно запрещать мне пить голубые, но я все равно стащу, пока ты не видишь.

– Ты мелкий засранец.

– Да, я такой.

Скарлетт звонко зовет Амелию с кухни, и малышка идет туда, покачиваясь на тонких ножках.

Я встаю и сжимаю бутылку в руке. Папа мгновение с любопытством смотрит на меня, потом проходит мимо к шкафчику над холодильником и роется в нем.

При росте чуть выше шести футов я вижу все, что он делает.

– Тебя мучает жажда, старик?

– Нет. Но если ты не любишь пиво, то должен иметь возможность выбрать что-то другое. Это же твой выпуск. Повеселись вместо того, чтобы сидеть внутри с «Гаторэйдом». Докс уже напился достаточно, чтобы рассказать отцу, что уже не девственник, хотя еще даже не получил аттестат.

– Да ладно. Правда?

Я снова прислоняюсь к столешнице, моя грудь сотрясается от смеха.

Папа поворачивается лицом ко мне, держа в руке полную бутылку «Джека».

– Ага. Ава на заднем дворе пытается уговорить его выпить воды. Полагаю, мне не нужно беспокоиться по этому поводу, мой маленький домосед.

Я забираю у него бутылку и, открутив крышку, делаю большой глоток. Горло моментально жжет, и я, резко развернувшись, выкашливаю все в раковину.

– Крепко? – давится смехом папа.

Я бросаю на него гневный взгляд через плечо.

– Ты придурок.

– Кто, я? – Он моргает. Я пихаю бутылку обратно ему, и он усмехается. – Обычно его смешивают с чем-нибудь, а не пьют чистым, умник.

– Знаешь, поэтому я и не пью.

– Нет, ты не пьешь потому, что не хочешь закончить, как твой лучший друг. Тебе правда лучше пойти спасти его от родителей, пока он не выложил им нечто большее, чем потеря девственности. Не думаю, что Ава выдержит такую информацию о своем малыше.

– Определенно, не выдержит, – соглашаюсь я. Неожиданно папа хлопает меня по плечу и притягивает к себе. Я тоже обнимаю его. – С чего это? Потому что мне не понравился вкус спиртного?

– Нет. Потому что люблю тебя и горжусь. Ты закончил школу и уже принят в университет со стипендией по искусству. Не суди меня за то, что мне хочется заобнимать тебя.

В кухне раздаются еще шаги, и сбоку меня обнимают еще одни руки. Аромат вишневых цветов подсказывает, что это СП.

– Я знаю, что вы не лишите меня момента «я горжусь тобой», – бормочет она, обнимая меня крепче.

Чувство признательности и любовь заставляют меня притянуть ее рукой за плечи в наши объятия.

– Ни за что. Я бы пришел к тебе сразу после этого. Клянусь.

Она хмыкает:

– Точно. Так я и думала.

– Купер-тупер! – орет баритон Мэддокса.

– Он кричит с заднего двора и все равно так громко? – спрашивает Скарлетт, ни к кому не обращаясь.

Папа смеется и размыкает объятия.

– Да. Да, так и есть. – Он смотрит на меня. – Иди, тупер. Тебя зовут.

– Назовешь меня тупером еще раз и почувствуешь мой гнев, папа.

– А если я назову тебя тупером? – невинно спрашивает Скарлетт.

Я беру со столешницы свой голубой напиток и, усмехаясь, пячусь к двери на задний двор.