Неожиданный удар

– Не думаю, что это станет проблемой, – шепчу я, подаваясь навстречу его руке. Адам тихо стонет, и я коварно улыбаюсь. – Ты уверен, что сможешь удержаться следующие пару часов? Не хотелось бы, чтобы тебе было… неудобно.

Мои глаза опускаются на бугор в его джинсах.

Адам наклоняется и касается губами моего лба.

– Черт, я люблю тебя.

Подняв голову, я ловлю его губы в быстром поцелуе.

– Я тоже тебя люблю.

– А я люблю вас обоих. В смысле, посмотрите на себя. Любят и не боятся это показать, – слышу я мамин вздох.

Адам убирает руку, и мы оба поворачиваемся поздороваться с ней.

– Привет, мам.

– Амелия, вы сегодня прекрасно выглядите, – делает ей комплимент Адам.

Он всегда так делает, и она каждый раз превращается в пластилин. На самом деле это очаровательно.

Мама заливается краской, а я поворачиваюсь к черноволосой женщине рядом с ней.

– Спасибо, что пришли, Бриджит.

Бриджит по-доброму улыбается:

– А как же. Амелия весь день без умолку говорила об этом.

– А где мой малыш? Мне не терпится увидеть работы маленького Пикассо, – пыхтит мама.

– Он выйдет с минуты на минуту, – отвечает за меня Адам. – Почему бы нам с вами не поискать что-нибудь попить, пока ждем? Кажется, Купер говорил, что здесь будет лимонад.

– С удовольствием. Вы же знаете, как я обожаю лимонад.

Поцеловав меня в щеку, Адам говорит, что сейчас вернется, кладет руку маме на плечи и ведет ее мимо всех столов в начало спортзала.

Я не знаю, какой из столов Купера, но не смею противиться его приказам. Ведь ему не терпится все показать.

Кстати о нем, я замечаю, что этот кудрявый мальчик идет прямо ко мне. Он широко улыбается, когда замечает, что я смотрю на него. Я машу рукой.

– Эй, СП. А где папа? Мы готовы начинать.

Я киваю на стойку с напитками, где Адам поддакивает моей маме, которая что-то медленно говорит, держа в руке полный стакан лимонада. Он смеется, и, клянусь, даже с такого расстояния я ощущаю его веселье.

– Ох, ладно. Я покажу тебе свой стол первой, а они могут найти нас позже. – Купер хватает мня за руку и – уже во второй раз за вечер – тянет за собой. – Я все равно хотел увидеть твою реакцию раньше других. Пока папа не украл твое внимание, и я не упустил момент. Понимаешь?

Под кожей вспыхивают нервы.

– Звучит криповенько.

– Что это значит? Кажется, я не слышал этого слова раньше.

– Ты говоришь туманно. Это несколько пугает, действует на нервы.

– А, ясно. Да, я знаю, я такой.

– Ты не можешь быть менее криповым?

– Нет, – отрезает он.

Я давлюсь смехом.

– Тогда ладно.

– Оно того стоит, обещаю.

– Ну, если ты обещаешь, тогда я поверю тебе.

– Это верный ход. Спасибо.

Мы проходим мимо двух выставочных столов и пары плачущих родителей и останавливаемся перед столом, накрытым голубым покрывалом, к которому приколота белая полоска с именем Купера.

– Ладно, – начинает Купер, отпуская мою руку, и разворачивается на месте, чтобы загородить от меня лежащее на столе. – Я нарисовал это для тебя, но, если ты решишь, что это плохо, уродливо или еще что, мы уберем рисунок.

От одних этих слов мою грудь распирает от эмоций. Я взволнованно киваю, слишком боясь заговорить, не зная, смогу ли произнести что-либо внятное.

– Вот, – бормочет Купер, после чего отходит с дороги и сует руки в карманы худи.

Картина передо мной расплывается из-за слез, подступивших к глазам. Я часто моргаю, стараясь прояснить зрение, но вместо этого влага лишь стекает по лицу.

Перед бирюзовым озером стоят трое. Три человека, очень похожие на Адама, Купера и меня. Я перевожу взгляд на Купера: он нервно наблюдает за мной широко распахнутыми глазами.

– Ну ничего себе, я довел тебя до слез. Позвать папу? Да, пойду позову его, – сбивчиво говорит он и выглядит при этом, как олень в свете фар.

– Нет! – поспешно возражаю я. – Нет, все в порядке. Это мы?

Он кивает.

– Да. Я говорил, что ненавижу рисовать людей, и это правда, но миссис Джонсон твердила, что, может, мне будет приятнее рисовать людей, которых люблю.

Я прикрываю рот тыльной стороной ладони и сглатываю всхлип. Они со своим отцом меня доконают.

– Нельзя просто выпалить человеку, что любишь его. Предупреждать надо, – хриплю я.

– Упс, – виновато улыбается Купер.

– Я не знала, что ты меня любишь.

На его лице отражается любопытство.

– Почему нет?

– Мы знакомы всего несколько месяцев.

– Я думаю, это достаточно долго. Мне нравится, что ты в нашей семье. Думаю, ты ее дополняешь.

Из меня вырывается похожий на хныканье звук. Этот ребенок… этот ребенок что-то исключительное. Я бросаюсь к нему и крепко обнимаю, бормоча:

– Я тоже люблю тебя, Купер. Я буду рядом столько, сколько вы захотите.

– Значит, навсегда, – говорит Адам, присоединяясь к нам.

Я смотрю на него и замечаю, как сияют его глаза, когда он видит, что я обнимаю его сына.

– Вроде того, – соглашается Купер.

Адам заключает нас обоих в объятия, и я закрываю глаза, довольная и умиротворенная.

Я целую Купера в макушку.

– Звучит идеально.

Эпилог 2. Три года спустя. Адам