Непал. Винтажный роман

Скоротать надо время до рассвета и своё чего-нибудь вспомнить. Как у Бунина – то, что, как говорится, предшествовало. И что было после. А разве можно вспомнить то, что было после, а пока не случилось? На первый взгляд, нельзя. Но если «Алису в Зазеркалье» почитать, станет понятно, что можно…

– …Но ведь завтра ЗАВТРА станет СЕГОДНЯ! – воскликнула Алиса.

– Правильно. Но как только оно станет СЕГОДНЯ, оно перестанет быть ЗАВТРА, – отрезала Королева.

– Я совершенно запуталась, – расстроилась Алиса. – Как вы во всём этом разбираетесь?

– Ничего особенного, – ответила Королева. – Просто мы с тобой живём в РАЗНЫЕ стороны. Ты – туда, а я – обратно.

– У меня в голове от всего этого ужасная путаница! – пожаловалась Алиса.

– Это всё потому, что ЗДЕСЬ тебе приходится жить не туда, а обратно. Поначалу у всех голова идёт кругом, – утешила её Королева.

– Жить обратно! – воскликнула Алиса. – Я не сумею!

– Зато, – продолжала Королева, – всегда помнишь, что будет ПОТОМ.

– Я помню только то, что было РАНЬШЕ, – сказала Алиса. – Того, что ещё не случилось, помнить невозможно!

– Жалкая память, – пожала плечами Королева. – Помнить то, что уже было, каждый может…[4]

У меня память вовсе не «жалкая». Она хочет верить, что завтра не будет СЕГОДНЯ, что завтра будет ЗАВТРА и гораздо лучше. Но пока снег и лёд. Под луной они оживают: в снегу отчётливо видны мерцающие кристаллы, а лёд, пока темно, хоть и под луной, отливает зловещим серо-чёрным цветом. А впрочем, красиво. Смертельно красиво. Виден гребень, и там, возле гребня, начинает светлеть. Может быть, рассвет этим утром наступит раньше? Неадекватно ситуации улыбаюсь, глядя на пятерых ребят, которые устроились бугорками в покатой палатке. Изредка они пошевеливаются, а из капюшонов выступает такой обнадеживающий парок. Значит, живы.

Я кручу память «обратно» и рисую винтажные картинки прошлого, которое случилось к сегодняшнему дню. И будущего, которое наступит завтра.

Глава I Морис

Можно ли попасть во Францию? Смешной вопрос! А почему же нельзя? Деньжат накопил, шенгенскую визу получил – и езжай. Ну да: отпечатки пальцев попросят сделать, может, даже собеседование во французском посольстве придётся пройти, но всё это мелочи жизни. В принципе без серьёзных сложностей. С маленькой оговоркой: «без особых проблем» – это если речь идёт про сегодня.

А если говорить про тридцать-сорок лет назад? Ну, батенька, тогда получится совсем другой разговор. Как изрекает одна моя подружка: «Париж? Сейчас каждый может в Париж. Но не тогда».

Да-а-а… «Увидеть Париж – и умереть». Мне жаль тех, кто умер до того, как познакомился с Парижем. Но одновременно мне жаль и других, тех, чья юбилейная дата заканчивается в текущие годы на «дцать» или даже «ок», а ещё не на «сят». Почему? Потому, что и десять раз побывав во Франции или приравненной к ней стране, они не смогут испытать тех удивительных, острых, порой непредсказуемых ощущений, через которые в свои «дцать» прошли мы в 70-е. Не только в самой Франции. Но и на пути к ней.

Трудности – это тоже острые ощущения. Легко – значит, обыкновенно, а обыкновенного у каждого и своего полно. Иное дело преодолённые трудности, разрешённые проблемы – вот где эксклюзив, счастье, кайф! Поэтому начнём с трудностей и проблем.

Кто же тебя, советского человека, пустит во Францию? Ну, если, конечно, имеются особые заслуги, то другой разговор. О каких заслугах идёт речь? Ну, скажем, ты участвовал во французском Сопротивлении во время Второй мировой, а теперь тебя приглашают боевые друзья. Что, не был, не состоял, не участвовал? Как жаль! Ах, да, мы послевоенного года рождения… Ладно! Можно заслуженного папу или дедушку сопровождать: помогаем, мол, ветеранам и заодно приобщаемся к международному братству! Но мало пап и дедушек с военной французской дружбой в биографии…