Неписанная любовь (ЛП)

Я рискую не только работой, но и отношениями с Нико, потому что Рафаэль ни за что на свете не позволит мне продолжать работать на него, если мы когда-нибудь перейдем эту черту. На его месте я бы так и поступила, а значит, мне нужно взять себя в руки и сосредоточиться на том, зачем я вообще приехала в этот отпуск.

Чтобы помочь Нико совершить путешествие всей жизни.

Нико показывает на меня.

— Скажи ей, что она должна поехать с нами.

Я молча прошу Рафаэля не обращать внимания на сына, но этот ублюдок делает вид, что не замечает этого.

— Эль.

Опять он произносит прозвище, от которого у меня замирает сердце. Глупо, конечно, что одно слово так влияет на мое сердце, но меня задевает не оно само.

А тот факт, что Рафаэль вообще дал мне прозвище, которое принадлежит исключительно ему.

— О. Эль! Мне нравится, — Нико хлопает в ладоши.

Рафаэль бросает взгляд на сына.

— Это мое прозвище.

Нико закатывает глаза.

— Значит, я не могу так ее называть?

— Рад, что ты понял.

Я проглатываю смех, а Нико смотрит на него, выглядя еще более смущенным, чем раньше.

— Мне нравится, когда ты называешь меня Элли, — я похлопываю Нико по плечу и притворяюсь, что мои щеки не выдают того, как сильно мне нравится прозвище его отца.

— Тогда Элли, — Нико ухмыляется, а затем бросает на меня свой самый серьезный взгляд. — Но если ты не поедешь с нами, я начну называть тебя Элеонорой.

— Ты…

Нико гордо встает.

— Бойкотирую тебя? Да.

Не смей смеяться…

— Шантажирую, — поправляет его Рафаэль, взъерошивая волосы сына. — Я хорошо тебя научил.

— Между прочим, мне больше нравится, когда вы двое не ладите друг с другом, — я показываю на них обоих.

Нико протягивает кулак, а Рафаэль ударяет по нему.

Эти двое отправят меня в могилу раньше времени. Это я могу гарантировать.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спрашивает Нико.

Я со стоном откидываюсь на борт маленькой рыбацкой лодки. Рафаэль не ослабляет такую же хватку на моих волосах, как та, в которой он сегодня держит мое сердце. Другая его рука нашла небольшую часть моей спины и больше не покидала ее, поглаживая кругами.

Предполагалось, что я буду держаться подальше от него и придерживаться одной стороны лодки, но тут мой желудок решил взбунтоваться после двадцати минут непрекращающейся тошноты. К счастью, я успела вовремя перекинуться через борт, а Рафаэль сразу же оказался позади меня. Он за секунду убрал мои волосы с лица и держал пряди в крепкой хватке, пока меня тошнило. Он даже провел мокрым полотенцем по моему лицу и прошептал успокаивающие фразы так тихо, чтобы только я услышала.

Рафаэль был так нежен, так чертовски мягок, заботлив и терпелив, что у меня на глаза навернулись слезы от несправедливости. От того, что я жажду утешения от единственного человека, которого не могу заполучить.

К счастью, я отвернулась от него, так что он не замечает моих эмоций, но от этого слезы не становятся менее настоящими.

Рафаэль не просто возрождает мою прошлую влюбленность в него за все те годы. Он, даже не подозревая этого, раздувает пламя и заставляет его гореть сильнее, чем когда-либо прежде.

Обо мне никогда так не заботился кто-то, кто не был моей семьей или Уиллоу, и это заставляет меня чувствовать так много всего сразу.

Жгучее желание. Непреодолимый страх. Безудержную печаль, зная, что это все, чем наши отношения когда-либо будут.

Собрав немного сил и вытерев рот тыльной стороной ладони, я встаю и прислоняюсь к лодке.

— Я говорила тебе, что нужно было оставить меня в отеле.

— Это моя вина, что мы не взяли лодку побольше.

— Твои способы передвижения вызывают серьезные сомнения, — я отчаянно пытаюсь облегчить дискомфорт, который испытываю из-за того, что испортила их рыбалку, потому что если я и ненавижу что-то большее, чем конфронтацию, так это причинять людям неудобства.

Я разобрала эту проблему на терапии, но это не значит, что время от времени я не возвращаюсь к подобному чувству вины. Невозможно не сделать этого, если так долго чувствовать себя обузой. Моя мама всегда была категорически против, но это не мешало мне винить себя за то, что она осталась с отцом, потому что хотела защитить меня.

Еще одна волна разбивается о борт лодки, и я смотрю на горизонт, молясь, чтобы внезапный приступ тошноты исчез так же быстро, как и появился.

Нико передает мне металлическую коробочку с мятными конфетами из рюкзака Рафаэля, и я кладу три конфеты в рот.

— Mijo (Сынок), можешь принести Эль немного воды? И попроси у капитана крекеры, пожалуйста.

— Конечно. Все, что угодно для Эль, — он показывает язык отцу и уходит в сторону передней части лодки. Она не очень большая, что, как объяснил Рафаэль, только усиливает качку.

У меня в животе бурчит.

— Это ужасно.

— Я уже попросил его повернуть назад.

— Нет! — я стою перед ним на шатающихся ногах. Следующая волна, налетевшая на борт лодки, выбивает меня из равновесия, но, к счастью, Рафаэль не дает мне упасть. Это возвращает меня к прошлой ночи и к тому, как крепко он держит меня за руку, особенно когда он снова отпускает меня в порыве.

Он скрещивает руки на груди.

— Тебя уже дважды тошнило.