Непобедимое Солнце

Вдвоем, охотник и Азаил, разделали тушу оленя. Часть положили в холодный погреб - при такой температуре оно будет храниться хоть месяц и не испортится! - а часть стали готовить в пищу. Охотник набрал полный чан снега и поставил его на огонь, который зажег нехитрым заклинанием, снег стал таять, скоро можно будет положить варить мясо.

- Ну, что ты, с-с-с-с-с-сынок, ну что ты, да-сссс!!! Опять з-з-з-з-з-заклинания! Опять-ссс!!! Чему я тебя учил, а? Где кремень, где кре-с-с-с-сало?!

- Дядя Азаил, ну что ты? Ведь так же проще и огонь жарче... Ты же знаешь, что я умею и так добывать огонь, но сейчас нет необходимости в этом!

- Нет ес-с-с-с-ть, нет ес-с-с-сть, е-сссссть!!! Да-ссс, е-с-с-с-сть!!!! Ты долж-ж-ж-ж-ен быть не только магом, да-ссс, но и воином, да-ссс!!! Не не-ж-ж-ж-ж-енкой, а охотником, да-ссс!!!! Как дикие з-з-з-з-з-звери С-с-с-с-евера, нас-с-с-с-стоящ-щ-щ-щ-щим му-ж-ж-ж-ж-ж-иком, да-сссс!!!

- Но почему, дядя Азаил?

- Да потому-ссс, что твоя покойная мать вз-з-з-з-зяла с-с-с-с-с-с меня-сссс с-с-с-с-слово-ссс перед с-с-с-с-смертью, да-ссс!!!

Юноша, только было собравшийся спорить с паукообразным чудовищем, которое расположилось за нетесаным деревянным столом и под шумок жадно пожирало ещё теплую кровавую оленину, громко чавкая и пуская слюни, тут же остыл. Имя матери, которую однажды показал ему в видении Азаил, было для юноши священным. Он тут же замолчал и смирился, даже наоборот, тихо, почти на цыпочках, подошел к столу, сел и мечтательно подперев подбородок сильными мускулистыми руками, сказал:

- Дядь Азаил, ну пожалуйста, расскажи мне ещё о моей маме... А лучше, и об отце тоже, ведь ты никогда, НИКОГДА о нем не рассказывал мне!

- Отца твоего - не з-з-з-з-знаю-ссс, он умер, з-з-з-з-з-знаю-ссс только, давно-ссс... - отмахнулся Азаил, продолжая чавкать и истекать слюнями.

- А как он умер? В бою, да? С мечом в руке или с луком? Как Роланд, который погиб от своего же меча... Правда?

- Да-ссс... твоего отца... отравили-ссс, как Роланда, да-ссс... Одна белобрыс-с-с-с-сая его отравила... Да-ссс, обманщица-ссс, белобрыс-с-с-с-с-ая летунья-ссс...

- А каким он был, какие у него были доспехи, оружие, дядя, умоляю, расскажи!

- Ладно-ссс, слуш-ш-ш-ш-ай - сказал Азаил, сыто отваливаясь от стола - он всегда ел только сырое кровавое мясо, варил мясо юноша для себя. - У него были-ссс блес-с-с-с-с-с-тящие з-з-з-з-золотые доспехи-ссс, з-з-з-з-з-олотой ш-ш-ш-ш-ш-лем со с-с-с-с-с-плош-ш-ш-ш-шной масс-с-с-с-с-кой-ссс с алым плюма-ж-ж-ем, пурпур-р-р-р-рный плащ и два огненных меча. Он мог летать без-с-с-с-с крыльев-ссс и убивал направо и налево с-с-с-с-с-своих врагов... Да-ссс. А потом его з-з-з-з-з-заманили в ловуш-ш-ш-шку белобрыссс-с-с-с-сые и отравили... Да-ссс...с-с-с-с-с-ынок...

Юноша стиснул зубы и мощные руки его сжались в кулаки. Он ударил со всей силы о стол и тот, жалобно скрипнув, треснул. Ярко-голубые глаза юноши сверкнули от гнева:

- Придет день, дядя, и я отомщу им за все - и за мать, и за отца, и за весь твой народ, Азаил - они за все поплатятся, за все!

- Да-ссс, с-с-с-с-с-ынок, да-ссс, за все-ссс, за все-ссс, хе-хе...

А ночью, лежа на печке, юноша спал и видел сон. Он видел воина в блестящих доспехах, с маской на лице и свою мать - круглое лицо, копна золотистых как солнечные лучи волос, большие глазницы без глаз, из которых струились потоки солнечного света. Он смотрел на них и думал о том, как бы ему хотелось снять эту маску и хоть раз в жизни увидеть подлинное лицо его отца, снять маску и с матери... Он тянул к ним руки, чтобы сделать это, но никак не мог до них дотянуться, потому что их фигуры удалялись от него все дальше и дальше, пока не исчезли совсем. И тогда юноша закричал...