Непобедимое солнце

– Когда ты наблюдаешь эоны, – сказал желтобородый, – ты воспринимаешь как бы воронки, погруженные в древнюю мглу. Это происходит потому, что человеческое умозрение не может видеть сами эоны и замечает только соединения планов и пространств.

– Как тебя понимать?

– Если бы ты был слепым жучком на ветке и ощупывал мир своими усиками, ты мог бы воспринять только соединение ветки с древесным стволом. Ты не видел бы дерева во всей его красе. Чтобы увидеть эоны в их могуществе, уже потребно быть богом. Но не таким, – тут желтобородый позволил себе усмехнуться, – каким тебя назначил Сенат.

– Таким как Аполлоний из Тианы? – спросил я.

– Или таким, как Иисус из Вифлеема.

– Так как же эти воронки воплотятся в человеческом теле? Это будут гиганты? Стоглазые титаны?

– Они будут выглядеть в точности как ты или я. У них могут быть телесные недостатки. И даже нрав у них будет обычный, со свойственными человеку странностями.

– Почему?

– Я сказал, что эоны явятся тебе, но не говорил, что они сюда прибудут. Они как бы смотрят сквозь бесконечно длинную зеркальную трубку из своего мира. Конец этой трубки будет выглядеть для нас как человек… Но этот человек – не сам эон, а как бы отверстие, через которое он видит тебя одним из своих бесчисленных глаз. Помни главное – эоны София и Создатель предстанут перед тобой в человеческом обличье. И ты будешь танцевать перед ними, как перед солдатами Третьего Галльского.

– Так в чем же ваш совет?

– Заверши мир! – с силой сказал самый старый из волхвов. – Освободи единую душу из плена! Заслужи право зваться самым великим из людей и земных богов! Ты перестанешь быть императором – но сам станешь новым эоном!

– Вы взываете к моему тщеславию?

– К твоей божественной мудрости, – ответил желтобородый.

Мне показалось, что в его голосе впервые за время нашей беседы прозвучала неуверенность.

Пора было прощаться. Меня ждал Иерокл и упражнения на колеснице. Веселый желтый песок. Надежный обод колеса. Аквилия под шелковым тентом на пустой трибуне. А эти говорят, заверши сей мир… Но посмотрим, волхвы, посмотрим. Вы считаете, что я мал и глуп – но я знаю, о чем вы говорили. Я видел. И я не стану оспаривать вашу правоту.

– Спасибо за то, что разделили со мной свою мудрость, – сказал я. – Я буду думать о ваших словах. Сейчас вам время удалиться, но перед тем, как мы простимся, вы получите от меня подарок. Обычный подарок, который я делаю своим друзьям. Вы хотите, чтобы я уподобился жребию? Извольте, друзья мои.

Я хлопнул в ладоши, подавая знак страже. Прошла минута, и три раба внесли в беседку три одинаковых деревянных шкатулки.

– Вы хорошо знакомы с городскими сплетнями, – сказал я. – Значит, вы слышали и про жребий Элагабала?

– Нет, господин. Про это мы не слышали.

– Пусть каждый из вас выберет одну из шкатулок.

Волхвы не стали спорить – и быстро решили, кому какая.

– Теперь откройте их.

Самое смешное случилось, когда волхв со шрамом на щеке открыл свою – из нее вылетело пятьдесят ос. Одна из них тяпнула его за палец, остальных отогнали опахалами рабы.

Волхву с желтой бородой досталось пятьдесят рыбьих глаз – они уже начали подгнивать на жаре, и даже со своего места я ощутил запах несвежей страсти.

Волхв со смешными косичками получил пятьдесят золотых монет – ауреусов с моим профилем и колесницей Элагабала.

– Спасибо, господин, – сказал волхв, – но я не могу прикасаться к деньгам. Это один из моих обетов.

– Тогда прими в дар шкатулку, – ответил я. – А деньгами пусть займутся твои прислужники. У того, кто не может прикасаться к деньгам, должно быть много слуг. Это очень дорогая привычка.

– Скажи, господин, – обратился ко мне напоследок волхв со шрамом, – это ведь Вакх и Катамит? Так гласит надпись.

Он указал на раскрашенную скульптуру в центре беседки. Наверно, хотел показать, что знает и латынь.

– Да, – сказал я, – Дионис и Ганимед. Их изваяние сделали по моему приказу.

– Но ведь Катамит – любимец Юпитера. Разве не так?

– Божественная страсть продолжается недолго, – ответил я. – Знаю по себе. Разве не жалко Ганимеда? Кто-то ведь должен позаботиться о нем, когда он наскучит Зевсу. Я решил поженить его с Дионисом. Как видите, я умею решать дела богов и без вашего совета…

Когда волхвы ушли, я некоторое время сидел в беседке, пил вино и размышлял. Сначала о том, что услышал – а потом о других делах империи.

Императором быть плохо по многим причинам. Одна из них в том, что голова твоя превращается в помойную лохань, куда шпионы день за днем выплескивают чужие тайны… Человеческие тайны смердят – и если ты впускаешь их в себя, у тебя в голове начинает клубиться зловоние. Если же это тайны близких тебе людей, становится неприятно, что ты узнал их в обход чужой воли.

Моя жена Юлия Аквилия была христианкой… Она тайно пришла к Христу, еще когда служила Весте – можно сказать, изменила богине очага с красивым иудеем. За такое полагалось бы зарыть ее в землю живой. Но, поскольку она держала свое обращение в секрете, беззаконие можно было скрыть без вреда для общественных нравов. Хотя, конечно, пойдут слухи.