Непобедимые скифы. Подвиги наших предков

– Нет! – глаза Лейлы полыхнули от негодования. Под внимательным взглядом царя она смутилась окончательно, голос стал почти умоляющим. – Нет, просто он… я… – борясь с подступающими к глазам слезами, девушка звучно шмыгнула носом, – только Палак знает… знал арамейский. Мы с ним разговаривали.

– Откуда Палак знал? – Взгляд Скопасиса не стал ни теплей, ни ласковей, он словно пытал.

– У Палака мать ойранка… Милида убила его? – не выдержала пытки Лейла.

– Нет, – покачал головой Скопасис. – Если Палак сделает все как надо, то его убьют ойранцы.

Персиянка невольно ахнула:

– Почему?!

Тут Скопасис понял, что сказал лишнее, он рывком притянул Лейлу ближе к себе и почти зашептал:

– Об этом молчи, поняла?! Пока никому ни слова, тем более Милиде! Она не должна знать, что ты разговаривала со мной.

Девушка только кивала, не смея оторвать глаз от синих омутов Скопасиса. А тот повернулся к Залине:

– Проследи, чтобы она не сболтнула лишнего, иначе от Милиды не убережете. Я знаю о Палаке, но больше никто знать не должен! Ты меня поняла? Потом расскажу, в чем дело. И пригляди за ней, – царь кивнул на беспомощно хлопающую глазами Лейлу, – увидела что не нужно.

Ночью Лейле снились синие глаза Скопасиса, царь смотрел строго и спрашивал: зачем она была с Сагиром? Лейла проснулась в слезах и долго лежала, глядя на звезды и пытаясь понять, почему ее так беспокоит, что подумает о ней Скопасис. Царю не было никакого дела до какой-то глупой служанки-неумехи. Тогда почему он уже не первый раз стоит, внимательно наблюдая, как старательно осваивает науку амазонок Лейла?

Окончательно запутавшись в своих собственных мыслях и желаниях, Лейла наконец заснула.

* * *

В углу шатра попискивала мышь-полевка, видно, у нее рядом была норка, шатер защитил от множества ног, вот и решила не уходить. Вообще же степь стала безмолвной. Обычно такой она была только в предрассветные часы. Ночная тишина неполная, звуков много, а перед рассветом становится тихо, все замирает. Но теперь и среди ночи мало кого услышишь, разве что вот такую глупую мышь…

Человек почему-то обрадовался и этому писку, словно тот был приветом от родных… Его так старательно стерегли, что слова сказать за все время некому, рад даже мышиному голосу. Да и с кем разговаривать, если вокруг ойранцы?

Палак уже четыре дня в стане ойранцев, сначала его долго мытарили, пытаясь понять, врет или нет, но потом поверили. И вот он ведет огромное войско, вернее, войско идет туда, куда подскажет Палак. Милида отправила гелона к ойранскому царю с посланием, чтобы выдал, куда Антир отправил обоз. Сначала Палак хотел все рассказать самому Антиру, но в стане ему ничего не удалось, даже подозвать к себе Лейлу, чтобы та передала.

Зато Палак добрался до сарматов Скопасиса. И у того родилась мысль при помощи браслета вдовы Марсагета попытаться обмануть ойранцев, направив их по ложному пути… Пока получалось, как задумали.

К отрезанному уху Палак добавил исполосованную спину, а губу разбил случайно, когда зацепился за корягу и полетел вниз лицом. Почувствовав во рту кровь, он сообразил добавить еще немного «следов от издевательств», а злые на скифов ойранцы при встрече внесли свою лепту. К советнику гелон уже просто приполз, но так получилось даже достоверней.

Этого Гобрия обмануть было тяжелее всего, даже когда Дарий вдруг спросил его про леса, Палак смог сдержаться и вмиг придумал о хитрости Антира, но в цепкие глаза советника смотрел с опасением. И вот войско Дария ползет, только не в леса на север, а к болотам Меотиды. Конечно, Палаку после того, как ойранцы поймут обман, уже не жить, но и врагов немало поляжет среди болот.

Там хорошо ловить рыбу, особенно весной, скифы добывают в водах Меотиды и рек рядом осетра. Из хребтов осетра делают самый лучший в мире клей. Именно он позволяет изготовлять такие прочные и гибкие луки. Никакая другая рыба для этого не подойдет! Но выдавать секрет осетрового клея и скифских луков Палак ойранцам не собирался. А вот завести их в болота Меотиды – это с удовольствием! Летом там сущий кошмар, тучи москитов, всякой другой мошкары, от укуса которой человека начинает трясти лихорадка.

Только бы не сбились с пути, только бы шли как надо…

Шли…

В стан к Антиру примчался передовой отряд, уходивший на разведку. Палий был поражен, метнулся к царю, словно сам не мог поверить тому, что узнал:

– Антир, ойранцы вдруг повернули в сторону…

– Куда? – Тревога заставила царя вскочить.

Палий недоуменно пожал плечами:

– К Меотиде…

– Куда?!

– К болотам Меотиды.

На минуту Антир задумался, потом тяжело вздохнул:

– Пытаются обойти с полудня. Нужно уходить, и как можно скорее, иначе и впрямь обойдут с тыла.

Известие было хорошим, но не слишком понятным. Пока ойранцы шли туда, куда их направляли скифы, можно было хоть держать врага на виду, а теперь что?

Созванные на совет предводители отрядов согласились с выводом Антира – ойранцы пытаются обойти их с юга.

Лагерь спешно снялся с места и отошел на восток, к самому Танаису. Дальше за Танаисом земли сарматов, но другого выхода не было.