Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова

Французская Республика переживала тяжелые времена. Власть стремительно деградировала, воровство и коррупция членов Директории, ее министров, политических комиссаров, генералов и чиновников были притчей во языцех. И не только среди якобинцев и роялистов, но и среди простых французов как в Париже, так и в провинции. Власть эту никто не уважал, а терпели по необходимости, ибо трудно было решить, чем ее заменить. В такой обстановке началось в апреле 1799 г. наступление Суворова в Северной Италии. Его победа при Адде совпала с выборами одной третьей Совета пятисот, нижней палаты депутатов парламента. К 18 апреля русско-австрийская армия уже шла к Милану. Вновь избранные депутаты, левые республиканцы, были враждебны Директории, которая с их появлением в рядах Совета пятисот теряла свое зыбкое большинство. Вскоре член Директории Ребелль, согласно жеребьевке, покинул ее ряды. Совет пятисот заменил его Э. Ж. Сиейесом. Это был один из немногих самых известных политических деятелей 1789 г., остававшихся к этому моменту во Франции. Он уцелел, потому что начиная с 1792 г. замолк, стушевался и ушел в тень. И пока лезвие гильотины со свистом отсекало одну за другой выдающиеся над революционной толпой головы, он оставался жив. Он ждал своего часа, и вот этот час настал: 7 июня 1799 г. в «Мониторе»[2078] было опубликовано правительственное уведомление, что гражданин Сиейес согласился принять пост члена Директории.

Через две недели с его согласия Совет пятисот добился отставки двух других членов Директории: Мерлена (из Дуэ) и Ларевельера-Лепо, верных сотоварищей главного прежде члена Директории Барраса. Их заменили людьми, верными Республике, но политически слабыми, – генералом Муленом и Роже Дюко. Баррас оказался в изоляции, и лидером Директории стал Сиейес. Это произошло 18 июня, то есть спустя 10 дней после победы Суворова при Треббии, весть об этом уже катилась к Парижу [2079]. Ситуация была грозная:

«Непрекращающаяся внешняя опасность, победоносное шествие Суворова, грозившее вторжением неприятеля во Францию, в то время как лучший французский генерал оставался с избранной частью армии на востоке, все это скоро стало вызывать внутри государства возврат к формам террора. <…> ввиду приближения Суворова патриотическая экзальтация достигла тогда такой степени, что на мгновение все разногласия исчезли, чтобы дать место новому усилию, направленному на защиту отечества»[2080].

Именно в этой наэлектризованной обстановке Сиейес, «относившийся явно враждебно к политике Директории и имевший в голове свой собственный план Конституционной реформы»[2081], и решил действовать. Он задумал свергнуть Директорию, упразднить старую конституцию и навязать Франции конституцию новую, возводящую его на вершину гражданской власти без угрозы ежегодной жеребьевки и полной смены Директории по истечении пяти лет, как этого требовала действующая тогда конституция. Однако для столь дерзкого покушения на правительство и на основной закон страны бывшему аббату не хватало мужества или даже просто храбрости. Он был человеком штатским в самом мещанском значении этого слова.

Ему нужна была шпага, то есть генерал, согласный таскать для него каштаны из огня, человек храбрый, но не настолько честолюбивый, чтобы его нельзя было удовлетворить после «победы» постом видным, но явно второстепенным по сравнению с тем, который Сиейес предназначал для себя. В ходе месячных поисков коварный директор нашел такого генерала: им был Бартелеми Катрин Жубер. Биография его была обычна для той эпохи: