Непобежденная. Ты забрал мою невинность и свободу, но я всегда была сильнее тебя

Студентка не очень обрадовалась гостям, но все же впустила нас. Когда мы вошли, я поняла, что она живет в отдельной комнате, никак не соединенной с домом. Обстановка была самой скромной, как и у Виктора, но в отличие от остальных помещений, здесь было чисто и уютно. В комнате были газовая плита, обеденный стол и кровать. Мы уселись за стол, и Виктор попытался завести с девушкой обычный разговор. Получалось у него плохо. Он решил привлечь меня, сообщив, что девушку зовут Алена. Оба смотрели на меня. Я хотела кивнуть, но от возбуждения не могла пошевелиться. Я смотрела на девушку так, словно она прилетела с другой планеты. Алена тоже не спешила заводить разговор. Пытаясь снять напряжение, Виктор достал бутылку вина и три стакана и с дружеской (в его понимании) улыбкой разлил вино. Я сидела чуть позади и видела, что в руке он держал таблетки. Виктор незаметно кинул их в один из стаканов и протянул его Алене. После этого он неловко произнес тост. Алена стакан взяла, но лишь пригубила вино, чтобы не обижать хозяина дома. Я пить не хотела. Я и без того слишком нервничала, чтобы хоть что-то сказать или сделать.

Постепенно я немного успокоилась. Теперь передо мной стояла главная задача: куда и как положить записку, которую мы с Леной так долго писали? Где бы я ее ни оставила, шансы на то, что она дойдет до милиции, были очень шаткими. Я чувствовала себя капитаном Грантом, кидающим бутылку с запиской в бескрайний океан. Виктор был так занят поддержанием беседы, что почти не смотрел на меня. Он расспрашивал Алену об учебе и о ее семье, но она отделывалась односложными ответами. Вскоре она извинилась и попросила нас уйти. Меня охватила паника. Мой взгляд упал на подоконник в нескольких метрах от меня. На нем у стены аккуратным рядком стояли аудиокассеты. Притворившись, что мне интересно, я поднялась посмотреть на них. Виктор все еще пытался разговорить Алену. Казалось, он совершенно позабыл обо мне. Стоя у подоконника, я кинула взгляд на Виктора и Алену. Убедившись, что они не смотрят, я решилась. Я нервно почесала голову, записка перекочевала в ладонь. Сделав вид, что одна кассета меня особо заинтересовала, я открыла коробочку и стала читать наклейку. Сердце у меня колотилось. Я сунула записку внутрь, готовая услышать резкий голос Виктора, но ничего не произошло. Я закрыла коробочку и вздохнула с облегчением.

Дело сделано!

Я не знала, слушает ли Алена эти кассеты. Даже если она возьмет кассету, записка может упасть незамеченной. Она может выбросить бумажку, даже не глянув на нее. Шансы на то, что она прочтет записку, были очень малы, но сделать что-либо еще я не осмеливалась. Оставалось лишь надеяться на чудо. Я вернулась к столу и села. Алене явно был неприятен наш визит, Виктор снова поднял стакан и предложил тост, но Алена к вину не притронулась. Она поднялась и поставила чайник на плиту, чтобы приготовить чай. Увидев это, Виктор сказал, что у него на кухне есть мороженое и что он принесет его через минуту. Он был так возбужден, что не дождался ответа Алены, поднялся и вышел!

На несколько секунд ситуация стала сюрреалистической. Впервые с момента похищения я встретилась с другим человеком – и теперь мы остались наедине! Неожиданность произошедшего лишила меня дара речи. У меня было лишь несколько секунд на самое важное в жизни решение. Это решение отделяло жизнь от смерти – не только для меня и Лены, но и для Алены. Годы психологического и сексуального насилия в замкнутом пространстве не давали мне мыслить четко и принять правильное решение. Виктор день за днем подавлял меня, внушая, что пути к бегству отрезаны и я нахожусь в полной его власти. Один неверный шаг мог привести к жестокому наказанию и, возможно, к смерти. Разум у меня мутился. Хотя я всегда верила в освобождение, страх смерти от руки Виктора и боязнь оказаться похороненной заживо в его подземелье были ничуть не слабее жажды свободы.