Через несколько недель после моего освобождения мы с мамой отправились в школу. Мама объяснила мое положение и попросила директора выдать мне свидетельство об окончании девятого класса. Чтобы получить этот документ, нужно было сдать экзамены. И вот я уже решала задачи и писала сочинения вместе с другими учениками. Я старалась изо всех сил, и у меня все получилось. Через неделю я получила документ, с которым могла продолжить образование. Осенью я поступила в текстильный лицей по специальности «дизайн». Я думала, что буду заниматься творчеством, но я ошибалась: в лицее пришлось часами сидеть за огромными швейными машинами. Вскоре у меня пропало всякое желание продолжать учебу в этом месте. Я бросила лицей и решила поступить в институт. Но для этого нужно было сдать экзамены за десятый и одиннадцатый класс. В следующем учебном году я вернулась в школу. Мне было уже девятнадцать, я была намного старше моих одноклассников. Все учителя знали мою историю и старались ничем меня не ранить. Вскоре и одноклассники поняли, что я – та самая девушка, которую показывали по телевизору. Некоторые пытались заговорить со мной о том, что произошло, но я сразу же дала понять, что не собираюсь ни с кем делиться своей личной историей. Учиться в месте, где все знали, что меня три с половиной года насиловал маньяк, было непросто. Никто ничего не говорил, но я чувствовала, что многие испытывают отвращение. И все же я проявила настойчивость и смогла окончить школу. В 2008 году я стала работать в мебельном магазине, а потом занялась дизайном интерьеров.
Когда сексуальность идет рука об руку с любовью, возникает прекрасная целительная сила, но когда секс связан со страхом, он становится силой разрушительной. Из-за страха одного мужчины перед сексуальной жизнью нам с Леной пришлось пройти через настоящий ад. И не только нам. Из-за этого человека мучительнейшую боль пережили многие люди. Он так много уничтожил! Больнее всего мне было оттого, что мое исчезновение сделало папу алкоголиком и разрушило мою семью. После моего возвращения отец стал пить меньше, его отношения с мамой улучшились. Но полностью отказаться от алкоголя он не смог. У него осталась зависимость. Первые два года он жил со своей подругой за городом, но часто приезжал навестить нас. Из-за пьянства его здоровье ухудшалось. Через три года после моего возвращения у него случился инсульт, и он попал в больницу. Папа сильно ослабел, левая рука у него не работала. Когда его выписали, он с трудом ходил и не мог жить в одиночку. В конце концов мама решила, что ему будет лучше с нами. О нем заботились мы с сестрой. В нашем подъезде не было лифта, и выходить из дома он не мог. В 2014 году ему стало хуже. Анализы показали, что у него рак в терминальной стадии. Вскоре папа умер, немного не дожив до рождения внучки.
Бабушка тоже так и не оправилась от инсульта. Она умерла через год после моего возвращения. Когда я обрела свободу, той жизнерадостной и веселой бабушки, которая вселяла в меня надежду и силы в подземелье, уже не было. Дом в деревне, как я уже говорила, пришлось продать. Я больше не могла побывать в том месте, о котором так мечтала в подземелье Виктора. Никогда больше я не смогу посидеть у теплой печки, дожидаясь бабушкиных блинчиков, а потом, наевшись досыта, играть с сестрой в снежки в заснеженном саду. Многое из того, что я так любила и о чем мечтала, сидя в шести метрах под землей, к моменту моего освобождения уже не существовало. Отныне мне придется жить с чувством утраты и хранить драгоценные воспоминания обо всем, что я потеряла из-за извращенного, полного страхов стремления одного безумца к сексу.
Отождествление
Карстэн Графф
Работая над историей Кати,
я постоянно общался с ней, и у меня было ощущение, что она всегда рядом. Стоило мне подумать о ней, и я мог почувствовать, что испытывает в данный момент она. Однажды мне показалось, что ей не очень хорошо, но поначалу я не придал этому значения. Однако это ощущение не исчезло и через несколько дней, и в конце концов я решил ей написать.– Не знаю, может быть, я все придумал, – писал я, – но мне кажется, что с вами что-то не так.
– Вы правы, – ответила Катя. – Произошло нечто такое, что меня глубоко потрясло. У вас есть время поговорить об этом?
– Конечно.