Непобежденные

– Как думаешь, очистит Бенкендорф наши леса от партизанской напасти? – Гуков, наехавший на мину, хоть и не прятался теперь по ночам от гостей, но и за жизнь свою пятака не давал.

– Ничегошеньки немцы не сделают с товарищами! – сказал Зайцев. – Снега-то какие!

– Метровые и боле! Боле!! – согласился Гуков. – По лесной целине пробиваться трудно.

– А ты про «Дятьковскую республику» слышал?

– Слышал! – горестно вздохнул волостной старшина. – От Дятькова до Рославля – советские законы… Беда в том, Герасим, что вся немецкая сила, окруженная под Сухиничами, полегла. У немцев и в Брянске нет резервов…

– Под Сухиничами! Потери под Москвой – вот где корень нынешней слабости германских войск.

– Зима – сорок градусов, а они в шинелишках, в сапожках холодных, – посочувствовал немцам Гуков.

Зайцев, однако ж, развеселился:

– Ты не горюй! Немцы партизан, конечно, не побьют, но пугнуть – пугнут.

– А если партизаны побьют немцев? – ужаснулся старшина.

– Такого быть не может! – утешил начальника Герасим Семенович. – У немцев – армия, а у партизан – работяги, партийцы, мальчишки.

– Скорей бы лето! – простонал Гуков.

Снега выпало так много – ели елочками выглядели. Бегать от немцев по таким снегам – испытание.

Золотухин и его штаб поставили задачу разведчикам Володи Короткова – не пустить немцев в лес. У Володи всего пятнадцать бойцов, но ему придали роту Ящерицына. Впрочем, по численности рота была не намного больше взвода.

Отряд двинулся к деревне Мосеевке.

Немцы воевали правильно, с утра. Ночью отдыхать надо.

На дворе февраль. Бело. Но рассвет неторопливый.

В девятом часу прибежал один из дозорных:

– Едут! На санях!

– Сколько? – спросил Коротков.

Дозорный руками развел:

– Уж очень растянулись. На километр. Двадцать саней насчитали, а конца обоза не видно.

– Сколько человек в санях?

– Полицаев по пятеро, немцев по четверо.

– Что я из тебя тяну! – рассердился командир. – Сколько полицаев, сколько немцев, какое у них оружие?

– Полицаев – подводы четыре или пять… Пулеметы видели, а что там дальше – пока не знаем.

– Занять позиции! – приказал Коротков.

Пулеметчик Миша Степичев и его второй номер, Горячкин, мальчишка совсем, забрались на крышу сарая.

Николай Маслов отправился на левый фланг, Сергей Пряхин – на правый. Огненной партизанской мощи – три пулемета.

На крышах высоких домов затаились два снайпера – Иван Вострухин да Тимофей Федоров. Винтовки у них с оптическим прицелом.

– Нога за ногу тащатся! – рассердился Вострухин. – Замерзнешь, ждамши.

Володя Коротков сказал им снизу:

– Приноравливайтесь! Обзор у вас есть! Стрелять по офицерам и унтерам.

Вернулась самая дальняя разведка:

– У немцев – тридцать две подводы. Пять пулеметов, четыре миномета.

Коротков подозвал Ящерицына:

– Прикажи своим ждать команды. Немцев надо уничтожать наверняка.

Пулеметчики договорились меж собой заранее: Маслов расстреливает сани, где минометы и пулеметы, Пряхин – выкашивает середину колонны, Степичев бьет по головным саням.

– У них полная рота с довеском! – нервничал Ящерицын. – А у нас – полсотни нет.

– Зато мы начинаем! – Короткову было весело. – Огонь!

Сердце солдата становится храбрым, когда враг устилает телами землю. На белом – черное дырами.

Румыны от свинцового дождя с трех сторон мчались бы наутек без оглядки. Немцы – воины. Немота внезапности была у них недолгой. Ударили пулеметы, пошли взрываться мины. Уже через десять минут атака развернулась по всем правилам военной науки.

Партизаны Астахов и Кирпичиков доложили Короткову:

– Немцы заходят в тыл!

Степичев перебрался с крыши на землю, но сарая не покидал. Защита от пуль, и уж очень место удобное.

Мины падали густо. Вспыхнула крыша, Коротков приказал отходить в лес, а сам в снег повалился. Осколок рёбра рассек.

Партизаны подхватили раненого командира, понесли. Ящерицын остался за старшего. Степичев прикрывал отход своих из пылающего сарая. И тут ранило Горячкина. Мальчик сразу потерял сознание. Крыша рухнула, а немцы в рост идут, в двадцати метрах всего.

Спас Сергей Пряхин, подоспел на выручку. Ударил немцам во фланг. Залегли.

Передышка минутная. Степичев потащил по снегу и пулемет, и Горячкина. Пуля сшибла с головы буденновский шлем, но голова уцелела.

Бьют пулеметы. Немецкие. Визжат мины. Немецкие. Но перед немцами – стеной молчащий лес.

Преследовать партизан по сугробам? Потерь слишком много. Половина лошадей перебита. Уцелело два унтер-офицера и командир роты. Много раненых.

Немцы спешно уходили в Людиново.

Уже на другой день Герасим Семенович узнал у Гукова: немецкая рота потеряла тридцать человек убитыми, раненых – столько же.

Выходило: партизан лучше не трогать.

В Людинове гарнизон – две роты солдат. Необстрелянных.

На совещании у генерала Бенкендорф огласил проект комендантского распоряжения: все родственники партизан облагаются налогом. Человек, не заплативший налога, есть враг Германии. Наказание – расстрел.

Выкуп

Побежали цепочки следов из Людинова в лес, из леса – в Людиново. Клавдия Антоновна Азарова просила Золотухина прислать деньги. Ответил: деньги, добытые партизанами в Жиздре, переданы в Москву.