Непобежденные

По дороге в Черный Поток Алеша и Ростовский не разговаривали, педали крутили. На обратной дороге тоже не хотели удачу спугнуть, помалкивали, но перед Людиновом пришлось им юркнуть в дубовую рощу – пропустили колонну машин.

– Сколько тебе лет? – спросил Ростовский Алешу.

– Шестнадцать. Я – мартовский. Весенний. Ростовский головой покачал:

– Смелые вы ребята… Черный Поток – вторая линия обороны.

Алеша глянул в глаза Ростовскому. Ничего не сказал. Из отряда был приказ использовать легионера втемную.

– Я хочу быть с вами. Возникнет во мне нужда, всё, что в моих силах, сделаю.

Алеша улыбнулся:

– Простите, я – моложе вас! – Извинился за то, что руку легионеру подал первым.

На следующий день в отряд ушло донесение Орла:

«Ростовский много сделал в проведении разведки, а главное, вел себя смело и мужественно. Разрешите использовать его и в дальнейшем».

От прогулки на велосипедах по укреплениям врага, под взглядами тех, кто хранит тайну, военную тайну, – впечатлений хватило бы на всю жизнь.

Но уже на другой день связник Петр Суровцев и Рыбкин с Щербаковым принесли Шумавцову две сумки с минами.

Алеша был на работе. Бабушке оставили. Бабушка показала ребятам место, где сумку поставить. Под лавкой, на которой ведро с водой стоит.

Подарок из леса был драгоценный. Не мины, а чудо. Плоская коробочка, магнитная. Сунул под кабину и пошел себе. Англичане такие мины придумали, поделились с союзниками.

Лесная посылка пришла ко времени.

Бенкендорф снова спрятал склады с боеприпасами на заводе. Машины каждый день везли ящики со снарядами в сторону Черного Потока.

Когда Алеша шел на смену, машины в очередь выезжали из ворот. Выбрал предпоследнюю, часы поставил на сорок минут.

Отыскал в цеху Сашу Цурилина. Давно не привлекал парня к своим делам. Попросил:

– Незаметно считай, сколько грузовиков уходит с завода и сколько возвращается.

Четыре мины дал Апатьевым:

– Ставьте на машины, груженные снарядами, по одной мине в день. Стрелки на часах отводите минут на сорок, на час, чтоб машины погибали далеко от Людинова.

Партизаны как раз тоже развернули минную войну против карателей. Теряя солдат, немцы приостановили атаки на партизанские леса. На разминирование лесов искали охотников среди полицаев.

Изумив Бенкендорфа, к нему явился старший следователь Дмитрий Иванов, просил отправить туда, где горячее всего, – на мины.

Бенкендорфа расчетливый патриотизм молодого русского растрогал. Ничего нет предосудительного в том, что юноша нацелен на высокие должности в будущем. Карьеризм, за который можно заплатить жизнью, – это не кумовство. Это – путь героев. Путь рыцарей.

И Митька, пройдя краткое обучение, снимал с мин взрыватели. А где опасность была велика, устраивал взрывы, загоняя на минное поле скотину. Но что особенно важно для будущего роста, пустил на разминированное поле деревенских, причем – стариков.

И никто не погиб.

Бенкендорф предполагал и такой расклад: Иванов мог прогнать бабушек и дедушек по свободному от мин месту. И это – замечательно. Хвала русской сметке!

Агеевка

Немцы подбили над городом советский бомбардировщик. Самолет взорвался в лесу.

От Золотухина пришел приказ Шумавцову: найти батареи зениток. По звуку выстрелов было понятно – зенитки где-то в районе Кировской улицы. Здесь немцы не стали пилить деревья. Здесь место гористое.

В разведку пришлось посылать Тоню и Шуру. На горках место ягодное, и самая пора земляники. Тоня набрала полное лукошко, Шура – половину, но она-то и усмотрела две зенитные батареи.

Развернулись домой и увидели перед собой двух немцев с автоматами. Один из часовых свистком вызвал офицера.

Появился лейтенант. Тоня и Шура смотрели на него во все глаза. Красивый, юный.

– Мы – свои! – по-немецки сказала Тоня. – Мы из Людинова. Это земляника. Возьмите. Пожалуйста! Вы – воин.

Протянула лукошко офицеру. Шура свое – солдатам.

Офицер лукошко взял. Улыбнулся. Сделал знак рукою часовым: отпустите. Девушки уходили, оглядываясь на прекрасного рыцаря. Лейтенант поднял лукошко.

– Хорошо! – указал рукой на землю. – Сюда – нихт![16]

Девушки испуганно, дружно кивали головами, припустили бегом.

Уцелели. А в отряд ушло донесение: «Победа и Отважная сообщили, что западнее Кировских улиц, 1500–1700 метров по северному склону, в лесу обнаружены две зенитные батареи с расчетами, замаскированные ветвями. Ориентиры: от станции Ломпадь прямо на север 1500–1600 метров. От западной окраины склона 1400–1500 метров. 23. VI. 42. Орел».

Бомбить сразу зенитчиков не стали, чтоб подозрение на девушек не пало. Через неделю уничтожили.

А Тоня и Шура сходили по ягоды и в районе Мальцовского моста. В этой стороне ахала какая-то большая пушка. Снаряды, наверное, к ней подвозили. Промежутки между выстрелами длились по нескольку минут.

Сестры и здесь напоролись на часового. Солдат отобрал ягоды, показал дулом автомата, что будет с красавицами в следующий раз. А Орел доложил о разведке девочек в штаб: «Северо-восточнее станции Ломпадь – 1200 метров и юго-западнее Мальцовского моста – 800 метров находится дальнобойное орудие».