Непобежденный

Зимянин завершил выступление сталинскими словами: «Партия посчитала необходимым помочь возрожденным нациям нашей страны стать на ноги во весь рост, оживить и развить свою национальную культуру, развернуть школы, театры и другие культурные учреждения на родном языке, национализовать, то есть сделать национальными по составу, партийный, профсоюзный, кооперативный, государственный, хозяйственный аппараты, выращивать свои национальные партийные и советские кадры и обуздать все те элементы — правда, немногочисленные, — которые пытаются тормозить подобную политику партии».

В итоге двухдневных прений все положения основного доклада получили единодушную поддержку, а кадровая рекомендация ЦК КПСС, означавшая замену русского Н. С. Патоличева белорусом М. В. Зимяниным на посту первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии, столь же дружно одобрена.

Вечером 26 июня Зимянину позвонил Г. М. Маленков. Поинтересовавшись, как проходит Пленум, он вдруг спросил: «А может быть оставить Патоличева в Белоруссии? Не трогать его? Что Вы думаете?»

— Раз есть у вас такое предложение, перечить не буду, — просто ответил Зимянин и неожиданно для себя добавил. — Сами знаете, я сюда не рвался.

— Ну, хорошо, дадим такую рекомендацию ЦК участникам Пленума, а они пусть проголосуют и решат. Поручаем сказать об этом Вам.

О дальнейших событиях Михаил Васильевич рассказывал следующее.

«Возвращаюсь в зал заседаний, выхожу на трибуну: „Товарищи! Звонили из Москвы…“

Мне и невдомек было знать, что в этот день — 26 июня — арестовали Берию. Об этом Хрущев уже сообщил Патоличеву, а тот, естественно, никому ни слова. Не зная всей подоплеки, продолжаю: „В Москве есть мнение: с учетом хода Пленума оставить товарища Патоличева на посту первого секретаря. Давайте решим“.

До этого обсуждение шло достаточно оживленно: звучали выступления и с критикой, и с добрыми словами. Теперь же итоги дебатов были фактически предрешены. Проголосовали, естественно, за то, чтобы „просить Президиум ЦК КПСС пересмотреть постановление ЦК КПСС от 12 июня с.г. в отношении тов. Патоличева Николая Семеновича и оставить его первым секретарем ЦК КПБ“.

Объявили перерыв. Я позвонил Маленкову. „Хорошо, — сказал тот. — Позднее мы Вас информируем о нашем решении“.

Доложил участникам о том, что Кремль дал „добро“ и передал председательство на Пленуме Патоличеву, а тот сразу на трибуну выступать: „Товарищи, ЦК поддерживает наше решение! У ЦК также есть мнение о назначении товарища Зимянина Председателем Совета Министров БССР, а товарища Клещева, занимавшего этот пост, отправить на партийную учебу. Нет возражений? Нет!“

Поздно вечером захожу к Патоличеву. Поздравил его, а потом спрашиваю: „Будьте добры, скажите, говорили ли Вы с Хрущевым? Что означают подобные повороты?“

— А разве ты не знаешь? Берия арестован. В этом весь вопрос!

— Николай Семенович, будем считать наш разговор законченным. Желаю Вам успехов, а сам, с Вашего разрешения, завтра уезжаю в Москву. Надеюсь, что здесь я с Вами больше не встречусь.

Повернулся и ушел.

В секретариате Н. С. Хрущева попросил меня принять. Через три дня он меня принял: „Это еще что такое? Почему тут появился?“

— Так уж получилось. Не складывается…

— Вы очень легкомысленно относитесь к решениям ЦК: то туда, то сюда!

— Никита Сергеевич, а Вы меня спрашивали, когда направляли туда, а потом отменяли свое решение? Поинтересовались, согласен ли я работать Предсовмина Белоруссии? Прошу доложить Центральному Комитету о моей просьбе: разрешить мне вернуться в Москву.

Через два дня вызвали на заседание Президиума ЦК — Маленков, Хрущев, Молотов, Ворошилов.

— Товарищ Зимянин, мы считаем, что Вы честно выполнили решение ЦК по Белоруссии, — сказал В. М. Молотов. — К Вам претензий нет. И все-таки, почему Вы хотите оттуда уехать?

Я постарался не вдаваться в подробности.

— Видите ли, товарищ Молотов, обстановка складывается так, что мы с Патоличевым будем напоминать двух медведей в одной берлоге. Прошу избавить меня от этого.

— А Вы, собственно, чего хотите? — прозвучал после короткой паузы вопрос.

— Здесь присутствует Вячеслав Михайлович… Если не будет возражений, хотел бы работать в МИДе.

Неожиданно меня поддержал Н. С. Хрущев.

— А действительно. Вячеслав Михайлович, как Вы смотрите на это предложение?

— Пожалуйста, хоть завтра, — ответил Молотов. — Он для нашей компании подходит. Пусть возвращается».

* * *

В. М. Молотов поддержал Зимянина, упомянув его как «хорошего товарища» на июльском Пленуме ЦК КПСС, участники которого в течение шести дней осуждали «преступные антипартийные и антигосударственные действия Берии и его приспешников».