Непобежденный еретик. Мартин Лютер и его время

Ранним утром 10 декабря Меланхтон по просьбе Лютера вывесил на дверях виттенбергской городской церкви плакат. В нем говорилось следующее: «Все друзья евангельской истины приглашаются к 9 утра за город к часовне Креста, где сообразно с древним апостольским обычаем будут преданы огню безбожные книги папских каноников и схоластических теологов».

На место сожжения явилась небольшая группа университетских магистров и студентов. Для экзекуции была выбрана площадка живодерни, находившаяся за Эльстерскими воротами, недалеко от Эльбы. Кто-то из магистров (по-видимому, уже известный нам Агрикола, ассистент доктора Мартинуса) развел костер. Сначала в него были брошены то ли пражское, то ли базельское издание канонического права и «Summa angelica» авторитетного доминиканского богослова Анжело де Чиавассо. За ними последовали два тома сочинений Экка.

Тут Лютер выступил вперед и отправил в костер еще одну книжицу, сопровождая это действие следующими словами: «Поскольку ты погубил истину божью, погибни сам сегодня в этом огне». Лишь немногие из присутствующих догадались, что сожжению была предана папская булла.

На следующий день, однако, Лютер счел необходимым публично оповестить о случившемся. Свою университетскую лекцию он начал с заявления, сделанного по-немецки. Вчера говорил он, писание папы было предано сожжению. Перед каждым присутствовавшим при этом стоит теперь грозное «или — или»: ад или мученичество. Вечное проклятие угрожает тем, кто не найдет в себе силы противиться «антихристовой папской церкви». Венец мученика уготовлен тем, у кого достанет на это мужества.

Это была анафема, отлучение папы и всей послушной ему католической иерархии от христианской религиозной общины.

В рассказах об «Эльстерском аутодафе» события, случившиеся 10 и 11 декабря, слились в единый акт. По всей Германии говорили о том, что Лютер в ответ на сожжение своих сочинений принародно предал огню папскую буллу, сопроводив это действие анафемой по адресу Льва X. Эта молва оказала серьезнейшее влияние на ход антипапистской борьбы, а потому была объективно значимым историческим фактом. Выдающийся немецкий историк Ф. Шлоссер писал о нем так: «Лютер не ограничился резкими революционными речами; публичными символическими действиями он возвестил папе от имени народа, что настал конец его царству и закону…»

У Эльстерских ворот сожжена была, как мы помним, не одна папская булла, первыми в костер отправились своды канонического (церковного) права. На теологически образованную часть Германии это произвело, пожалуй, даже большее впечатление, чем экзекуция над грозным документом, подписанным Львом X.

Своды канонического права были, если угодно, основным законом существования церкви как феодального института и главным выражением того, что Ф. Энгельс назвал средневековым «теологическим мировоззрением»[34]. Для западного христианства они означали то же, что Талмуд для иудаизма или шариат для ислама. Именно в формулах канонического права наиболее четко отобразилось средневековое искажение первоначального, евангельского христианства. Проклясть эти формулы значило совершить акт куда более серьезный и дерзкий, чем изречь анафему над личностью папы Льва X. Речь шла об отвержении юридических обоснований папской власти.

Канонична была и сожженная на живодерне под Виттенбергом «Summa angelica», превращенная церковью в одну из обязательных, настольных книг католического исповедника. Она содержала средневеково-католическую теорию благочестия, доведенную до предела вульгарности. Земная жизнь человека изображалась здесь как пребывание в своего рода исправительном заведении, а его добрые дела как «зачеты», которые бог скрупулезно подсчитывает при определении небесного удела исправляющегося грешника. До наступления Страшного суда весомость этих зачетов определялась церковью. Духовник трактовался в качестве судьи, а поведение мирян — в качестве исполнения назначенных церковью «уроков», о безупречности которого в исповедальне судили как в трибунале. Даже в молитве автор видел род налагаемого на мирян наказания.

В «Summa angelica» была в крайней форме выражена и идея папского примата. «Сумма этой книги, — писал Лютер, — вот какова: папа есть бог на земле, возвышающийся над всеми духовными и светскими властями, и все находится у него в собственности. Никто не может сказать ему: «Что ты делаешь?».

Не приходится удивляться, что известие о сожжении сводов канонического права и книги «Summa angelica» потрясло все немецкие университеты и дало толчок для самых рискованных обсуждений юридических основ папского господства.

Что касается простого народа, то его воображение было захвачено расправой над папской буллой и анафемой, которую немецкий монах изрек над духовным владыкой целого мира. Германия была растревожена снизу доверху и находилась во власти непрекращающейся полемики.