Непоборимый Мирович

– Вот и хорошо, – продолжил Кураев. – Как говорили древние римляне: «Aequam memento rebus in arduis servare mentem»[8]. Или, иначе говоря, сохраняйте хорошую мину при плохой игре, – продемонстрировал он в очередной раз знание латыни. – Так на чем мы остановились? Да, последствия дуэли неизбежно приведут вас в Тайную канцелярию, и тут я помешать не в силах, как бы того ни желал. Но… – он вновь сделал паузу, – надеюсь, теперь вы оцените мою услугу должным образом и больше не будете думать обо мне дурно. Есть люди, которым ничего не стоит попросить графа Шувалова не относиться всерьез к тому пагубному происшествию. За серьезностью иных дел в той канцелярии, более важных и срочных, он может и не заметить небольшого столкновения, произошедшего меж двумя молодыми людьми. К тому же один из них – иностранный подданный, а другой – какой-то подпоручик, которого и знать-то никто не знает. Был, и нету! Скрылся. Может, сбежал из столицы, а может, затаился где. Вас же в лицо никто запомнить не успел, а мажордом, что нас представлял, страдает провалами памяти. И все дела. Вас интересует, что за лицо осмелилось обратиться к графу с такой просьбой? С вашего позволения я не буду открывать эту тайну, я вообще отношусь к чужим тайнам с трепетом и всуе разглашать их не намерен. И, кстати говоря, вам не советую.

Мирович слушал его со все возрастающим интересом и надеждой и уже забыл о морозе, уносясь мыслями куда-то в иные края, где не было ни балов, ни напыщенных людей, с неприязнью взирающих на него, а была лишь тихая мельница, большой валун и неторопливое журчание воды.

– А теперь идите, – вывел его из забытья голос Кураева.

– Куда идти? – ошеломленно спросил он.

– Вон к той карете, – ответил Кураев. – Вас там ждут. И быстрее возвращайтесь обратно, а то вам долго придется оттирать меня и лечить от простуды. И не забудьте вернуть мне отцовскую шпагу по возвращении… – крикнул он уже вдогонку выскочившему вон Мировичу, который не стал дожидаться, пока кучер-преображенец опустит для него лесенку, и сгоряча спрыгнул на землю.

Слов Кураева он не расслышал, но от прыжка едва затянувшаяся рана тут же дала себя знать, он сморщился от боли и зашагал, придерживаясь за бок одной рукой, к стоящей неподалеку от них богато украшенной карете, запряженной четверкой лошадей. На запятках стояли два форейтора в ливреях. Один из них любезно встретил его и, подав руку, подсадил вверх. Там горела небольшая масляная лампадка, подвешенная на цепочке к потолку кареты, а на сиденье находились две дамы в приспущенной на глаза черной вуали. Он сел напротив них, поздоровался и в ответ услышал мягкий, но в то же время решительный, уже почти забытый им голос:

– Вы заставляете себя ждать, господин подпоручик…

– Прошу прощения, но…

– Не стоит объяснять, – все так же властно произнесла сидевшая напротив него женщина. – Вы прощены, поскольку больны. Но в следующий раз не задерживайтесь, когда вас ждут дамы.

– Ни в коем случае! – чуть не закричал Василий радостно, сообразив, что ему намекают еще и на следующую встречу.

– Вы очень темпераментны, как я погляжу, – с нотками осуждения проговорила его собеседница. – Вот даже Катенька сидит и переживает за вашу несдержанность. Так ведь? – обратилась она к сидящей рядом спутнице.

– Совсем нет. Ему позволительно, как человеку, столько перенесшему, – ответила та негромко, и Мирович тут же узнал ее голос, который сегодня вечером раздавался в доме Елагиных.

«Но как она так быстро успела добраться сюда?» – промелькнуло у него в голове, но ответить на свой вопрос он не успел, потому как его спросили:

– Как ваша рана?

– Спасибо, почти зажила, – ответил уже гораздо сдержанней Мирович и замолчал, понимая, что приглашен совсем не для разговоров о своем здоровье.

– Вы, наверное, думаете, зачем я вас вызвала на встречу? – словно читая его мысли, спросила обладательница властного голоса. – Можете не отвечать, – покачала она головой, увидев, как Мирович изготовился что-то сказать. – Я сама вам все объясню сейчас. В произошедшей дуэли имеется и моя доли вины, и мне совсем не хочется, чтобы в столице пошли разговоры по этому поводу. Поэтому я решила всячески избежать огласки того прискорбного случая и пригласила вас, чтоб изложить личную просьбу… – Она ненадолго замолчала и Мирович счел нужным сказать:

– Я выполню все, чего бы вы ни пожелали… Приказывайте, слушаю вас…